Я не мог отвести глаз от спящей сестры, оглаживая и лаская взглядом каждую её черточку.
Лиса всегда напоминала мне редкий хрупкий цветок, который хотелось оберегать и защищать, и само её появление в моей жизни пробудило во мне спящие до этого инстинкты защитника.
Она всегда была маленькой и изящной, как фарфоровая статуэтка, с бледной, почти прозрачной кожей, мягкой, словно бархат, и летящими пушистыми волосами, невесомо струящимися по тонкой спинке.
Мой маленький сонный котенок.
Я невольно улыбнулся, вспоминая, как в детстве она не отходила от меня буквально ни на шаг, везде следуя за мной хвостиком, но меня это совсем не раздражало, напротив, заставляло почувствовать себя взрослым и значимым, отвечающим за другую жизнь.
Лиса унаследовала черты нашей матери и неуловимый врождённый аристократизм, которого невозможно было добиться, только если ты не родился с ним.
Осторожно вытянувшись на покрывале, я смотрел, как она спит, и почти не дышал, боясь разбудить ее.
Подперев голову одной рукой, другой я осторожно провел над её плечом, едва касаясь кончиками пальцев и замирая от нежности, сжавшей сердце, когда она слабо вздохнула и повернулась ко мне. Подушечки моих пальцев провели вверх по изящной шее, коснулись подбородка, невесомо очертили скулы, погладили по виску…
Я на миг прикрыл глаза, пытаясь справиться с собой, и замер, почти не дыша, пока не унялось сбитое её близостью сердцебиение.
Такая тёплая… Так близко.
Словно даже во сне чувствуя моё присутствие, Лиса повернулась ко мне, уткнувшись мне в грудь, и затихла, довольно вздохнув.
Мой взгляд скользнул по её умиротворенному лицу, плавно спустился к губам, и я замер, как околдованный, слушая её тихое спокойное дыхание.
Мои пальцы зарылись в длинные пушистые пряди и, глубоко вздохнув, я прижался губами ко лбу сестры, отчаянно надеясь, что она не проснётся и не пошлёт меня на три буквы, невзирая на то, что это была моя спальня.
Но боги, видимо, были сегодня благосклонны ко мне, решив возместить мирным утром хреновую ночь, и моя малышка продолжала спать, лишь её тонкие пальчики сжались на ткани моей рубашки, словно не желая отпускать… Даже во сне она нуждалась во мне, и от осознания этого стало невыносимо тепло на сердце.
И, поддавшись непреодолимому желанию, я наклонился и едва ощутимо коснулся губами её губ.
Запретно…
Невыносимо…
Неправильно…
… и так сладко…
Опьяненный запахом ванили, исходившим от её волос и кожи, я позволил своим губам задержаться на её чуть дольше одного удара сердца, и этого было достаточно, чтобы унять подступавшее безумие и отчаяние от невозможности быть с ней.
Тонкие пальчики слегка сжались, усилив хватку, и она вздохнула, но так и не проснулась. Решив, что на сегодня я уже достаточно испытал судьбу, я осторожно укрыл озябшие плечи сестры покрывалом, и, мягко погладив по волосам, выбрался из постели.
Спи, котенок… Я ведь обещал не тревожить твои сны…
Горько усмехнувшись, я уже повернулся, чтоб уйти, но застыл на месте, услышав тихое:
---- Чонгук …
Оглянувшись, я склонился над сестрой, опасаясь, что все же разбудил её, но она все ещё спала, а на мягких губах играла едва заметная улыбка.
И теперь я уже не мог уйти.
Она звала меня.
Она нуждалась во мне.
О Господи…
Глядя на то, как она вздрогнула под тонким покрывалом, сжимаясь в комочек от утреннего холода, я тихо выругался и послал все к черту, забираясь обратно на кровать.
Всё мои принципы, твердившие держаться подальше, чтоб не навредить ей, моё собственное упрямство, предрассудки общества — все это не имело никакого значения, пока Лиса нуждалась во мне.
И пусть потом нам обоим будет больно, но хоть этот краткий миг близости мы могли себе позволить.
Секунды, минуты, часы на границе дня и ночи…пока не наступит рассвет. Украденное счастье.
Но это было лучше, чем ничего.
Я снова лёг рядом и крепко обнял сестру, наконец позволив себе расслабиться и с наслаждением вдыхая её запах. Такая тёплая, маленькая, беззащитная…
Пока не проснётся и не выпустит свои коготки, поняв, кто рядом с ней, и припомнив мне все грехи за последние десять лет.
Я усмехнулся, прижимаясь щекой к её распущенным волосам. Мой котенок тоже умел царапаться, но именно это меня в ней и восхищало. Несмотря ни на что, моя сестра была сильной и стойкой и всегда гордо вскидывала свой маленький аккуратный носик, встречаясь с трудностями, а не рыдала в уголке, как средневековая дама в беде.
Но, все равно, это её поведение вызывало у меня лишь неконтролируемые приступы нежности, как при взгляде на котёнка, думающего, что он тигр.
Но она все ещё оставалась лишь малышкой, которая нуждалась в защите. Моей защите.
Хоть и пыталась делать вид, что это не так. И, как я и сказал ей прошлым вечером, я всегда буду защищать её.
Погруженный в свои мысли, я почувствовал, как она расслабилась, перестав дрожать, пока я гладил её по волосам и, улыбнувшись, прикрыл глаза, позволив себе ненадолго погрузиться в полудрему.