Эта ночь стала моим сбывшимся сном. Всеми снами, что так долго снились мне, выматывая душу и тело, пока их виновник спал в комнате дальше по коридору, ни о чем не подозревая.

А их за эти годы было немало, ведь старший брат стал моим наваждением, а любовь к нему - самым настоящим проклятием.

Когда он стал отдаляться от меня, я стала все реже проводить ночи в его спальне.Но,то ли оттого, что я знала, что Чонгук так близко, и нас разделяет всего пара метров и две двери, то ли от воспоминаний о том, как еще совсем недавно спала в его постели, укрытая его крепкими надежными обьятьями, то ли от крышесносного аромата летней ночи, витавшего в воздухе и заблудившегося в моих волосах, как постоянное напоминание о нем, и будоражившего мои сны, теперь на смену кошмарам пришли совсем другие видения, от которых я лихорадочно металась по кровати, безжалостно сминая простыни, а когда, наконец, забывалась беспокойным сном, то видела во сне лишь его. И то, что он делал со мной, заставляло стонать сквозь сон и кусать губы.

Господи, это было невыносимо...

Моё тело пробуждалось, поддаваясь взрослым желаниям, и требовало его рук и губ...

Вот и сейчас я проснулась от того, что грудь и низ живота ныли, между бедер было жарко и влажно, а перед моими закрытыми глазами все ещё мелькали обрывки очередного горячего сна с Чонгуком в главной роли, и я тихо застонала, поворачиваясь на бок, и внезапно уткнулась лицом во что-то твердое и теплое.

И до одури пахнущее грозовой ночью.

Не в состоянии понять, проснулась я или ещё сплю, я осторожно приоткрыла глаза, боясь, что все исчезнет, испарится, как предрассветный туман.

Но Чонгук все еще был здесь.

От осознания этого факта весь сон как рукой сняло, а жаркие воспоминания прошлого вечера накрыли с головой.

Я уставилась ему в грудь, боясь дышать и гадая, слышал ли он, как я шептала его имя в полусне. И что-то мне подсказывало, что он слышал все…

— Дыши, малышка… Я знаю, что ты уже не спишь, — мягко шепнул брат чуть хриплым глубоким голосом, и меня бросило в жар от этого чувственного бархатного звука, похожего на ласку по обнаженной коже.

От смущения я закрыла лицо руками, а тепло его полуобнаженного тела, к которому он так собственнически меня прижимал, вовсе не способствовало рассеиванию сладостного дурмана после очередного порнографического сна. Если бы он только знал, что творилось в моей голове при взгляде на него, больше бы не считал меня невинной малышкой.

— Что ты слышал?

— Всё.

Я застонала и уткнулась ему в грудь, а он тихо рассмеялся, пробираясь ладонью в мои спутанные волосы и нежно поглаживая по затылку.

— Вот ты и попалась, — хрипло шепнул Чонгук, отводя с лица мои волосы, которыми я безуспешно пыталась закрыться от него.

— Можешь больше не прятаться от меня. Я знаю, что снился тебе, — шепнул он, невесомо касаясь моего лица кончиками пальцев, а меня словно прошивало током от каждого легкого касания, отзывавшегося сладкой дрожью глубоко внутри, ведь мое тело все еще помнило, какие безумства он творил со мной во сне. А теперь, похоже, собирался повторить то же самое наяву.

— Почему ты все еще здесь? — решила поддеть его я, замирая под его ласковыми пальцами и не смея поднять на него глаза, видя лишь твёрдый подбородок и мягкие губы, чуть изогнувшиеся в улыбке от моего вопроса.

— Разве ты не хочешь, чтобы я был здесь? Чтобы обнимал тебя, гладил… Целовал? — дразняще прошептал Чонгук и осторожно провел большим пальцем по моим губам, очерчивая их контур и побуждая приоткрыться.

— Ты не ответил, — выдохнула я, изо всех сил стараясь не поддаться его чарам, но это было невозможно, он уже победил. И понимала, что, как только я замолчу, он меня поцелует.

— Ты тоже, — в тон мне ответил брат, мягко поглаживая мою щеку . — Что тебе снилось, малышка? — хрипло прошептал он, и его, и без того бархатный, баритон стал еще ниже и глубже. — Что я делал с тобой в этом сне?..

Я судорожно вздохнула и уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь отодвинуть и чувствуя, как жар его кожи почти обжигает подушечки пальцев, но он не дал мне этого сделать, накрывая мою руку своей и прижимая к своей твердой груди. Его сердце под моими пальцами билось сильно и уверенно, словно успокаивая и говоря, что все хорошо и его силы хватит на нас двоих.

— Ну же, не упрямься, Лиса… Посмотри на меня, — тихо позвал Чонгук , но я боялась того, что увижу в его глазах.

Тело все еще сладко ныло от воспоминаний от фантомных ласках, и меня начинало ощутимо потряхивать от возбуждения, и причина моего сумасшествия сейчас лежала в моей постели, нахально сверкая безупречным голым торсом, от которого я, как ни пыталась, не могла оторвать глаз, и положив подбородок на руку, прожигала меня взглядом.

— Как давно? — тихо спросил он, проводя раскрытой ладонью вдоль моего плеча вниз по руке. Моя кожа тут же покрылась мурашками, став гиперчувствительной к его ласкам.

— О чем ты? — прошептала я непослушными губами.

— Как давно я тебе снюсь?

— Как ты узнал?

— Ты шептала мое имя во сне. Или у тебя появился какой-то другой Чонгук ? — брат выгнул темную бровь, приподнимая мое лицо и наконец заставляя посмотреть на него. И в его глазах не было осуждения, которого я так боялась. В темных бездонных омутах плескалась лишь безграничная нежность. Безвременное обещание любить и защищать.

Он смотрел на меня, не отрываясь, ласкающим взглядом проникая в самое сердце, и тоже боялся, что я оттолкну его, опомнившись после вчерашнего безумия, и больше не позволю к себе прикасаться.

Глупый.

Попав в плен его гипнотических глаз, я больше не могла врать ни ему, ни себе.

— Всегда был только ты, Чонгук . Только ты…

Его глаза вспыхнули глубоким теплым светом, и, похоже, это было все, что он хотел услышать. Наклонившись ко мне, брат прошептал:

— Покажи мне свой сон, малыш… Я хочу знать, что делал с тобой… Это?.. — он мягко коснулся губами моей щеки у самых губ, заставляя меня тихо вздохнуть и замереть в его руках в ожидании новой ласки. Он улыбнулся, видя, как я реагирую на то, что он делает, и провел ладонью по моей щеке, зарываясь ею в волосы и обхватывая мой затылок. — Или это? — шепнул он мне в губы, прежде чем накрыть их своими.

Все страхи и тайны исчезли, оставляя лишь трепетную нежность. Я обняла его за шею с тихим вздохом, все еще до конца не веря, что чувствую на своих губах так давно желанные губы. Запретные губы.

Он целовал меня так мягко, словно я была хрустальной и могла рассыпаться от любого неосторожного касания.

— Скажи мне, — едва слышно уговаривал он между поцелуями. — Скажи мне, что ты хочешь, чтоб я сделал с тобой?

Выгнувшись в его руках, я беспомощно застонала ему в губы, прижимаясь всем телом и ловя губами его потрясенный вздох. Я понимала, что играю с огнем, ведь прекрасно чувствовала его возбуждение и то, как трудно ему сдерживаться, но не могла перестать провоцировать его.

— Осторожней, малыш… — усмехнулся он, властно сжимая мою талию и притягивая к себе, — иначе я забуду то, что говорил тебе вчера.

Я замерла в его руках, слушая, как часто и тяжело он дышит, вспоминая, как вчера он говорил, что нам не стоит спешить с близостью. Но когда наше дыхание смешивалось на приоткрытых от стонов губах, а руки жадно водили по разгоряченным телам, все эти ограничения не имели никакого смысла. Я хотела его так сильно, что, разбуженная горячим сном и его близостью чувственность требовала выхода, а желание- удовлетворения. Вжав колено между моих ног, он навис надо мной, опираясь на руки и часто дыша, и шепнул:

— Хочешь, чтобы я целовал тебя?..

— Да… — я потянулась к нему, отводя непослушную растрепанную темную челку с его глаз, чувствуя, как шелковые пряди щекочут мне пальцы.

— Хочешь, чтоб мои руки ласкали тебя?.

— Да…

Он на миг прикрыл глаза, словно пытаясь справиться с собой, а затем наклонился, целуя неожиданно мягко, по сравнению с собственнической хваткой его рук на моей талии.

Обнимая его за плечи, я чувствовала, как они напряжены, но Чонгук целовал меня очень нежно, поглаживая мои губы и скользя по ним языком, и никуда не спешил, наслаждаясь тем, что между нами происходило. Его губы дразняще мягко касались моих, снова пробуя на вкус, и позволяя изучать свои. Но следующий поцелуй был уже уверенным и настойчивым, когда он провел бархатным языком по моим губам, заставляя их раскрыться и проникая внутрь. Его губы околдовывали, опьяняли своими нежными ласками и обещали так много. Обещали любить.

— Покажи мне, что я делал в твоем сне… Ну же, милая, не прячься от меня… — искушающе шептал он, нежно водя пальцами по моему лицу.

— Неужели ты думала, что сможешь от меня это скрывать?

— Я просто очень боялась…

Он нахмурился:

— Меня?

— Конечно нет. Своих чувств к тебе. Они были слишком сильными и не поддавались контролю, как я ни пыталась с ними справиться.

— Глупышка, — он тяжело вздохнул и, наклонившись, поцеловал меня в лоб, заставив мои ресницы затрепетать и опуститься от его разбивающей сердце нежности.

Каждый раз, когда он так покровительственно целовал меня, я чувствовала себя защищенной и в полной безопасности рядом с ним.

— А ты… Ты не боишься? — шепнула я, поглаживая его плечи.

— Нет, — он ответил сразу же, не раздумывая и без колебаний, и его голос звучал твердо и уверенно, как и всегда.

— Любовь не может навредить.

Глядя в мои расширенные глаза, он тихо рассмеялся, целуя меня в нос и заставив фыркнуть.

— Ты все еще во мне сомневаешься? Даже после того, что между нами произошло? Я ведь люблю тебя больше жизни…

— Почему же молчал так долго и заставил сомневаться в себе?

— Прости… Если бы я только знал, что ты чувствуешь то же самое, никого бы другого никогда не было. Ни в моем сердце, ни в моей постели… Не было бы никого, кроме тебя.

— А когда ты целовал всех тех, кто побывал в твоей постели до меня, ты тоже думал обо мне? — я не смогла сдержаться от этой ядовитой шпильки в его адрес и скрыть горечь в дрогнувшем голосе, но Чонгук молча её выдержал, прикрыв глаза, и шепнул:

— Да.

Вот так просто он признавался в том, что видел меня, вбиваясь в очередное податливое женское тело, и шептал моё имя, целуя чужие губы.

Эта откровенность сбивала с ног, но я должна была это услышать.

Я отвела взгляд, кусая губы и чувствуя, как давнее тёмное безумие из тех времен, когда я думала, что он предал меня, оставил один на один с жестоким миром, от которого обещал защищать, снова пытается завладеть мной, утащив на дно, но он удержал меня в настоящем, в тепле его рук, вновь повернув к себе мое лицо.

— Прости. Я знаю, что ты предпочла бы этого не слышать и забыть обо всем, но у меня есть прошлое, хоть я им и не горжусь.

Я кивнула, прикрывая глаза, и нежно погладила его по щеке.

— Мне просто больно осознавать, что к тебе прикасался кто-то другой. .

— Я знаю, малышка, знаю… Но они ничего для меня не значили, слышишь? Ты веришь мне?

Я кивнула, и его напряженные плечи слегка расслабились, и он наклонился, мягко проводя носом по моей щеке и целуя в висок, словно хотел стереть из моей головы эти мысли.

— Тогда больше не думай об этом, моя хорошая… Не думай ни о чем, когда я рядом. Позволь мне помочь тебе забыть…

И я позволила ему.

Когда он становился таким нежным, я была согласна позволить ему абсолютно все.

— Что мне сделать, чтоб ты перестала об этом думать? — тихо спросил брат, обнимая тёплыми ладонями моё лицо.

— Поцелуй меня.

Он дразняще улыбнулся:

— Я сделаю не только это. Я знаю, что тебе нужно…

— Знаешь? — задыхаясь под его жадным взглядом, шепнула я, приподняв бровь и улыбаясь, ловя его ответную улыбку и купаясь в ней, как в солнечном свете.

— Знаю, поверь, — его улыбка стала откровенно соблазняющей и чувственной. — Иди ко мне, — он притянул меня ближе, прогоняя своим теплом лихорадочный озноб от возбуждения, от которого сладко ныл низ живота и хотелось сжать ноги, чтоб унять пульсирующее между ними желание.

Чувствуя, как я невольно напряглась, Чонгук нежно поцеловал меня в щеку, шепнув:

— Я не испорчу тебя своей любовью, моя сладкая… Ничего не бойся со мной, — его теплое дыхание коснулось моего лица, когда он наклонился ко мне, проводя большим пальцем по моим губам. — Позволь мне?.. — его взгляд упал на мои губы, и я молча кивнула, притягивая его к себе.

Темнота спальни надёжно скрывала то, что он делал со мной, и я плавилась и истекала влагой в его сильных уверенных руках, обнимавших меня так бережно. Только он знал меня так хорошо, что безошибочно угадывал, где и как прикоснуться, заставляя выгибаться под ним в беззвучных стонах.

Он был первым парнем, с кем я этого хотела. Единственным. Я никому не позволяла и не позволила бы никогда прикасаться ко мне так, как это делал он. И Чонгук тоже это знал, шепча мне в губы:

— Я никому не позволил бы прикоснуться к тебе. Ты моя… — его губы властно накрывали мои, заглушая все протесты, которые, как он думал, могли с них сорваться, но протестовать против его нежности, которая была самой большой силой в его арсенале, мне совершенно не хотелось. Когда он так целовал, я не могла даже думать, не то что говорить.

Он и раньше мог заткнуть меня одной фразой, или же, если это не помогало, просто сгребал меня в охапку и держал, пока не успокоюсь. А теперь я сама вложила ему в руки еще одно секретное оружие ---поцелуи.

Утонув в сладости его губ, одурманенная его близостью и теплом его тела, я безропотно позволяла ему вести в этом чувственном танце, который он знал так хорошо, следуя за ним и отзываясь на каждое его движение. Казалось, мое тело само знает, как реагировать, а когда он буквально вжал меня в постель, властно раздвигая мои ноги и ложась сверху, все события моего сна тут же вспыхнули в голове, опаляя жаром низ живота.

Он не прекращал целовать мои, уже припухшие от поцелуев, губы, прижимая к кровати и давая почувствовать его силу, что всегда делала меня слабой. Это было жутко нечестно, но сил возражать не было.

Я дрожала от накатывающих одна за другой волн желания, но знала, что Чонгук не позволит мне тонуть в нем одной, и я никому не доверяла так, как ему.

Его поцелуи становились все настойчивее, а ласки все смелее, когда его бережные руки стали блуждать по моему телу, изучая каждый изгиб и оставляя на коже пылающий след.

Его ладонь легла на мою грудь, осторожно сжимая сквозь тонкую ткань, и, не встретив никакого сопротивления, он стал поглаживать и нежно сминать ее длинными чуткими пальцами.

— Чонгук … — выдохнула я, ища его губы, словно и минуты не могла без его поцелуев. Я так долго хотела его, что теперь никак не могла им насытиться. Но, похоже, у него была та же проблема, и наша близость действовала на него так же сильно, как и на меня.

— Тише, милая… Я знаю, что тебе нужно. Не думай ни о чем… Ни о чем не волнуйся. На эту ночь забудь о том, что я твой брат. Мы просто парень и девушка, нуждающиеся друг в друге… Я люблю тебя… Я очень тебя люблю… — от его тихих признаний сердце замирало, а потом пускалось в бешеный галоп, и я лихорадочно гладила его широкую спину и плечи, зарывалась пальцами в мягкие волосы у него на затылке, шепча, что тоже люблю его, и не желая ни на миг отпускать от себя.

— Скажи мне, чего ты хочешь? — снова шепнул он, вглядываясь в мое лицо и поглаживая по разметавшимся по подушке волосам.

— Тебя… — беспомощно выдохнула я, сгорая от жара, разлившегося в крови.

— Для этого еще слишком рано, малышка… Но я знаю, как сделать так, чтоб тебе было хорошо… Просто доверься мне…

— А ты?..

— Не думай обо мне, — хрипло шепнул он . — Думай о себе и своих желаниях.