1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
94
95
96
97
98
99
100
101
102
103
104
105
106
107
108
109
110
111
112
113
114
115
116
117
118
119
120
121
122
123
124
125
126
127
128
129
130
131
132
133
134
135
136
137
138
139
140
141
142
143
144
145
146
147
148
149
150
151
152
153
154
155
156
157
158
159
160
161
162
163
164
165
166
167
168
169
170
171
172
173
174
175
176
177
125

После ухода Тэхена я вновь поднялась наверх и, тихонько приоткрыв дверь спальни брата, проскользнула внутрь.

Он лежал на кровати с закрытыми глазами, и, казалось, дремал, а его левое плечо было перебинтовано.

Моё сердце сжалось от нежности и жалости к нему, и я на цыпочках подошла к кровати.

— Я не сплю, котенок, можешь не красться, как воришка, — мягко улыбнулся Чонгук , приоткрыв глаза, слегка затуманенные от действия анальгетиков.

Я вздрогнула и улыбнулась в ответ, подходя к нему, и присела на самый краешек кровати, склонившись над ним, и нежно погладила по щеке, поцеловав в лоб.

— Как ты, родной? Тебе уже лучше?

Он сонно улыбнулся и поймал мою руку, поднося к губам и нежно касаясь ими моей кожи.

Они были горячими и сухими и мне это сразу не понравилось. Я боялась, что из-за ранения у него может начаться жар.

Но заметив, что я помрачнела и нахмурилась, Чонгук нежно провел подушечкой указательного пальца между моими бровями, разглаживая встревоженную морщинку, и с улыбкой шепнул:

— Не хмурься, зайка. Я вовсе не при смерти, хоть с виду и не скажешь. Со мной все будет хорошо.

Я вздохнула и поцеловала его в раскрытую ладонь, прижавшись к ней щекой, и укоризненно посмотрела на него, проворчав:

— Если бы ты не был в таком плачевном состоянии, я бы сама тебя побила.

Брат насмешливо выгнул тёмную бровь и тихонько фыркнул, но тут же поморщился, ведь наверняка все эти фырки отдавались неприятными молниями в пострадавшем плече.

Но даже сейчас он все ещё пытался шутить, чтоб отвлечь меня от мрачных мыслей.

— Сомневаюсь, милая. Поверь, даже с дыркой в плече я все ещё сильнее тебя и мигом уложу на лопатки,если решишь в этом убедиться.

Я хмыкнула, пропустив его слова мимо ушей, и, прижав его большую тёплую ладонь к своей щеке, тихо произнесла:

— Чонгук , ты меня очень напугал…как ты мог так рисковать своей жизнью?.. Почему не ушёл с нами? У тебя столько прекрасно обученных людей, но ты все равно всегда сам лезешь в самое пекло… А если бы эта пуля вошла чуть левее?..

Услышав, как дрогнул мой голос, он вновь стал серьёзным и на миг прикрыл глаза, а затем тихо сказал:

— Прости, родная. Я знаю, что ты права, но... я должен был сам покончить с ним раз и навсегда. Он бы не оставил нас в покое, если б я позволил ему сбежать. Я не мог так рисковать.

Я тяжело вздохнула и потерлась щекой об его слегка шершавую ладонь. Я понимала его мотивы, но сердце все равно болезненно сжималось, и я просто радовалась, что нам повезло и в этот раз, и все обошлось.

— Лиса, посмотри на меня, — мягко приказал Чонгук , и я распахнула глаза, встретившись с его внимательным пристальным взглядом, вновь заставившим меня задохнуться от той силы, что буквально сквозила в нем.

— Он... ничего тебе не сделал? — глухо выдохнул брат, и его глаза потемнели ещё больше, словно, узнай он, что Крис причинил мне боль, он бы достал его с того света лишь для того, чтоб снова убить — медленно и мучительно.

— Нет, — я лишь устало улыбнулась, покачав головой, решив не говорить ему об инциденте, что произошел в той тёмной спальне, ведь теперь это было уже совершенно не важно.

Чонгук едва слышно выдохнул, и его напряжённые плечи расслабились, и я решила, что на сегодня с нас обоих хватит потрясений и, мягко погладив его по щеке, шепнула:

— Ты устал, мой хороший. Тебе нужно поспать и набраться сил. Отдыхай, а я пойду к себе.

Но, услышав мои слова, он лишь крепче сжал мою руку, потянув меня на себя, и, обхватив ладонью мой затылок, шепнул прямо в губы:

— Не уходи, малышка. Пожалуйста, останься со мной. Я хочу чувствовать, что ты рядом. Ты нужна мне…

Сопротивляться его хриплому голосу и ласковым губам, почти касающимся моих, намеренно лишая воли и дыхания, было практически невозможно, но, с огромным трудом попытавшись взять себя в руки и не поддаться его чарам, я неслышно шепнула:

— Я очень хочу остаться с тобой, но… вдруг я сделаю тебе больно?..

Но Чонгук лишь тихонько хмыкнул, с лёгкой улыбкой глядя на меня:

— Не сделаешь, глупышка. Ну же, хватит раздумывать.Иди ко мне.

В ту же секунду его бархатные губы настойчиво прижались к моим, этим последним аргументом ставя точку в нашем споре и снова оставляя последнее слово за ним, и я сдалась, как и всегда, послушно приоткрывая губы и позволяя ему утянуть меня в долгий чувственный поцелуй, разбудивший в моей крови хорошо знакомый жар.

Чонгук довольно замурчал, получив желаемое, а именно — меня в свои объятия, и потянул меня за собой, откидываясь на подушки и ни на миг не прекращая целовать мои послушно приоткрытые губы .

Но кто-то из нас двоих должен был быть благоразумным этой ночью, и, чем дольше его мягкие настойчивые губы не отрывались от моих, тем отчетливее я понимала, что этим человеком сегодня придётся стать мне.

Я уже почти лежала на нем, и от этого думать было почти невозможно, ведь в моей голове не осталось ни одной мысли, а дыхание сбилось, вырываясь неглубокими частыми вздохами и полустонами.

Под его настойчивыми бархатными губами, ласкающими мои с каждой секундой все жарче, все требовательнее, я уже почти задыхалась, но так дальше не могло продолжаться, ведь я прекрасно понимала, к чему это все идёт.

И когда Чонгук осторожно перевернул меня, уложив на спину, и углубил поцелуй, зарываясь пальцами в мои волосы и властно притягивая ещё ближе к своему горячему телу, я протестующе застонала и осторожно уперлась руками ему в плечи, стараясь не задеть раненую руку.

Но ему, похоже, было плевать на боль. Или, возможно, доза анальгетиков, что вколол ему врач, была просто лошадиной.

— Чонгук … Чонгук , родной, подожди… — задыхаясь под его настойчивыми ласками, шепнула я, пытаясь отстраниться и сама не веря, что говорю это, но другого выхода у меня не было.

Тихо застонав, он уткнулся мне в плечо, дыша часто и неровно, и хрипло выдохнул:

— Что-то не так, малышка? Ты не хочешь?..

О господи… разве я могла сказать ему нет?.. Когда он так жарко и прерывисто дышал мне в шею, почти обжигая дыханием тонкую кожу, когда его хриплый шёпот бархатом ласкал мой слух, когда он смотрел на меня так проникновенно и до дрожи нежно, а мои губы все ещё помнили пьяняющую сладость его поцелуев, я не могла ни в чем ему отказать, и он это прекрасно видел и понимал.

Но все таки я была из семьи Чон и обладала такой же стальной волей, как и все Чоны, поэтому, хоть это и стоило мне огромных усилий, но в этот раз я заставила себя остаться непреклонной, нежно погладив брата по щеке и шепнув:

— Хочу, но... Не сегодня, любимый … Нам нельзя, ведь ты ранен…

Он поднял голову, и мягкая чёлка непокорной волной упала ему на глаза, в которых полыхал самый настоящий пожар, который я так самонадеянно пыталась потушить каплей воды в виде доводов разума.

В уголках его мягких губ заиграла откровенно соблазняющая улыбка, и он хрипло шепнул, склонившись надо мной и заставив неосознанно податься ему навстречу:

— У меня только плечо раненое, все остальное в рабочем состоянии. Ты можешь побыть сверху, если не хочешь, чтобы я напрягал руку... И поверь, милая, это поможет мне встать на ноги гораздо быстрее любых лекарств...

Я беспомощно застонала, позволяя ему сорвать с моих приоткрывшихся в сладком полустоне губ далеко не невинный поцелуй, когда он прижался ко мне всем телом, нахально вжимая колено между моими ногами, и заставляя в полной мере прочувствовать, насколько в рабочем состоянии у него было "все остальное" и мой самоконтроль едва не полетел ко всем чертям, стоило Чонгуку зарыться пальцами в мои волосы, властно притягивая меня к его полуобнаженному горячему телу, и хрипло застонать мне в губы, безмолвно умоляя сдаться в его сладостный плен. Его горячая ладонь легла на мою грудь и мягко сжала, заставив все внутри вспыхнуть, но это было последним, что я собиралась сегодня ему позволять.

— Чонгук , пожалуйста…остановись... — отчаявшись повлиять на него разумными доводами, я использовала запрещённый приём и, услышав мой умоляющий шёпот, он, наконец, отстранился от моих губ с тихим обречённым вздохом и, погладив меня по щеке, тихо шепнул:

— Хорошо, малышка. Как скажешь.

Я все ещё не верила, что мне удалось добиться от него послушания, ведь перед глазами все плыло, утопая в эндорфиновом тумане, а губы горели просто невыносимо, почти так же, как и низ живота, но я не могла уступить этому сводящему с ума желанию, все ещё полыхавшему в его гипнотическом тёмном взгляде хищника, которым он смотрел на меня из-под длинных и таких трогательно пушистых ресниц.

Тяжело вздохнув, я обняла его, снова вопреки своим же словам притягивая ближе, и уткнулась ему в шею, глубоко вдыхая аромат его разгоряченной бархатной кожи.

— Ты ведь понимаешь, почему я говорю нет? — на всякий случай уточнила я, надеясь, что он не рассердился на моё упрямство.

Чонгук улыбнулся краешком губ и потерся носом о мой нос, заставив фыркнуть.

— Конечно, понимаю, моя сладкая. И, чтобы ты больше не волновалась, я, так уж и быть, сделаю так, как ты просишь. Но поверь мне, твоя тревога абсолютно беспочвенна.

Я вздохнула, когда его тёплые губы легонько провели по моей щеке и замерли в уголке губ, оставив там невесомый поцелуй, совсем не похожий на те глубокие и топкие, лишающие воли и способности мыслить, которыми он обжигал их совсем недавно.

— Давай сегодня просто поспим, хорошо? Тебе нужно отдохнуть. — шепнула я, погладив его по щеке, и он улыбнулся.

— Хорошо, котенок.

Чонгук лёг рядом и, прижав меня к себе, устроил мою голову на своём здоровом плече, поцеловав в макушку.

Я стала нежно водить пальцами по его груди, счастливо улыбаясь. Его тихое спокойное дыхание и стук его сердца усыпляли, и постепенно мои веки наливались свинцом.Но одна мысль все ещё не давала мне покоя и я все-таки решилась задать мучивший меня вопрос.

— Чонгук… — тихо позвала я, чуть приподнявшись на локте, чтоб видеть его лицо.

— Хмм? — отозвался брат, не открывая глаз, и уголки его мягких губ слегка дрогнули в улыбке.

Я не удержалась и, наклонившись, поцеловала его в щеку, близко — близко к улыбающимся губам, заставив его повернуть голову и посмотреть на меня.

Я не хотела нарушать эту ауру покоя и полного умиротворения, но понимала, что не смогу уснуть, если не выясню все сейчас раз и навсегда.

— Ты ведь обманул меня… — тихо шепнула я.

— О чем ты, зайка ? — он невольно напрягся, и я грустно улыбнулась, думая, что он и сам не был уверен, какую из его многочисленных тайн я нечаянно узнала. Но, решив не ходить вокруг да около, я выдохнула:

— Ты ведь солгал мне о причинах вашей вражды с Крисом.

Чонгук замер, а затем прикрыл глаза, словно признавая поражение, и глухо произнёс:

— Ты знаешь…

— Да. Он сказал мне о том, что ты виновен в смерти его сестры. Но… Это же неправда, Чонгук ?

Он какое-то время молчал, не глядя на меня, и моё сердце все больше ускоряло темп, отдаваясь пульсацией в висках, но затем брат перевёл на меня непроницаемый тёмный взгляд и тихо, но твёрдо произнес:

— Я не убивал её, Лиса. Инхен покончила с собой. Мы с ней почти не общались, но в её предсмертной записке она написала, что не может больше жить из-за неразделенной любви ко мне. Клянусь, я ничего об этом не знал и никогда не хотел её смерти. Ты... мне веришь?

Я прикрыла глаза, позволяя себе принять услышанное и теперь понимая, чем была вызвана такая жгучая ненависть Криса к нашей семье. Но я была уверена, что Чонгук не лгал мне в этот раз, и никогда бы не поверила, что он был способен убить ни в чем не повинную девушку, и то, что она влюбилась в него, не было его виной.

— Лиса… — глухо прошептал брат, и в его голосе отчётливо послышалось напряжение, словно он опасался моей реакции на его признание.

Но, открыв глаза, я снова взглянула на него, грустно улыбнувшись, а затем подалась к нему и нежно коснулась губами его губ, шепнув:

— Конечно верю, родной. Просто мне нужно было услышать правду от тебя.

Он облегчённо вздохнул и зарылся пальцами мне в волосы, притягивая к себе для нового поцелуя, а затем хрипло произнес:

— Прости, что сразу не сказал тебе об этом... Просто в моем мире было слишком много крови и смертей, и я не хотел, чтобы ты с ним соприкасалась.

— Я понимаю. Но я рада, что теперь между нами стало на одну тайну меньше. И очень надеюсь, что когда-нибудь их не останется вовсе, — я тихонько вздохнула, вновь ложась рядом, и, положив голову ему на плечо, устало прикрыла глаза, услышав его тихий шёпот мне в волосы:

— Когда-нибудь так и будет, малыш...

Тэхен

Я вернулся около десяти вечера и, понадеявшись, что Лиса ещё не спит, сразу пошёл в её комнату, чтоб похвастать своим уловом из бутиков Каннама, но, вполне предсказуемо, её там не оказалось.

И я знал, что в этом доме было только одно место, где она хотела бы находиться.

Оставив пакеты с одеждой в её спальне, я направился в конец коридора на втором этаже.

Дверь в гостевую спальню была не заперта, но я все равно тихо постучал, и, не услышав ответа, слегка приоткрыл её.

Верхний свет был выключен, но возле кровати горел ночник. И я невольно замер, глядя на открывшуюся передо мной картину.

Они спали.

Лиса лежала на груди у Чонгука, свернувшись клубочком поверх покрывала, а он даже во сне прижимал её к себе так крепко, словно хотел навсегда сделать ее одним целым с ним.

На их лицах застыло такое умиротворенное выражение, что я невольно залюбовался этим абсолютным покоем, сквозившем в каждой их черточке.

Лиса улыбнулась и что-то пробормотала сквозь сон, и руки брата тут же неосознанно сомкнулись вокруг неё, обнимая ещё крепче и укрывая ото всех бед и тревог.

И на миг мне даже почудилось, что передо мной вовсе не брат и сестра, а обычная влюблённая пара, ведь они были совершенно не похожи внешне, и тот, кто не знал их, никогда бы не сказал, что они родственники.

Но, к сожалению, их связывала одна кровь, и это было их проклятием.

Вздохнув, я развернулся и вышел, тихо прикрыв за собой дверь, позволяя им ещё немного насладиться покоем перед надвигающейся бурей.

Я не сказал Лисе, куда и зачем ездил, но целью моей поездки было разведать обстановку и узнать, как обстоят дела после того, что случилось в особняке Криса.

А дела были неважными.

Криминальный Сеул просто гудел, словно растревоженный злой улей.

Чонгук натворил дел, и теперь было совершенно ясно, что последствия будут просто катастрофическими.

По своим каналам я узнал, что семья Ву пребывала в полнейшем шоке и все ещё не могла прийти в себя от потрясения, но был уверен, что это не продлится долго, и чутье подсказывало мне, что самое первое подозрение все равно падёт на клан Семи звёзд.

Мы с Чонгуком всегда заметали следы, но невозможно было уничтожить их все, и всегда находилась какая-то мелкая зацепка , из-за которой могла разгореться самая настоящая война между кланами.

И я очень надеялся, что до этого не дойдёт.

© Luna Mar,
книга «Найтемніша мрія».
Коментарі