— Эй, птичка… проснись… — настойчиво раздавалось у меня в голове и я недовольно нахмурилась, пытаясь остаться в этом прекрасном сне, где в воздухе витал сладкий аромат алых роз, а мои губы так нежно целовали другие — но такие родные и знакомые… Такие… невыносимо нежные…

Но кто-то продолжал настойчиво звать меня из бархатной непроглядной темноты, обнимавшей и обволакивавшей меня со всех сторон, в которой мне было так тепло и уютно, как и в объятиях моего любимого из далёкой забытой жизни, и мне совсем не хотелось просыпаться.

Но голос все не замолкал и я все — таки приоткрыла глаза, с трудом осознавая, где нахожусь.

— Ну же, cariad, открой глаза... Иначе ты пропустишь закат… — донесся до моего слуха бархатный, чуть хриплый голос и я поняла, что слышу его уже наяву, обнаружив, что лежу на диване перед ярко пылающим камином, а Чонгук лежит сзади, крепко обнимая меня, и тихо мурлычет, уткнувшись мне в шею.

Когда моё сознание прояснилось достаточно для того, чтоб осознать то положение, в котором мы находились, первым моим желанием было вскочить с дивана и накричать на этого самоуверенного нахала за то, что он опять воспользовался моей уязвимостью и подобрался так близко, как я бы никогда его не подпустила, если б неожиданно не отбыла в царство грёз, но брыкаться и протестовать было уже поздно, да и он был такой тёплый и уютный, что я вмиг растеряла все желание вырываться и снова прикрыла глаза, лишь недовольно проворчав:

— Какой закат? Солнце уже давно село… И... как ты меня назвал?

— Cariad, малышка... Это означает "любимая"на валлийском, — легко улыбнулся он, словно это было само собой разумеющимся, и мягко поцеловал меня в шею, заставив вздрогнуть от волны неконтролируемой приятной дрожи, прокатившейся вниз по моей спине от невесомого прикосновения его тёплых губ к моей коже.

— Я не твоя любимая , — фыркнула я, отодвигаясь от него, чтоб скрыть смущение, — И ты мне по — прежнему не нравишься.

Но, услышав это, он лишь тихо рассмеялся, уткнувшись мне в волосы, и заверил меня в своей обычной самоуверенной и невозмутимой манере:

— Это очень скоро изменится…

— Сомневаюсь, — парировала я, но привычно вырываться и спорить с ним больше не хотелось, ведь сейчас мой Волк был совсем не грозный, а, скорее, такой домашний в серых спортивных штанах и просторной чёрной футболке, в которой поместилось бы две меня, что мог спокойно сойти за обычного милого соседского парня.

«Ну да, — мысленно хмыкнула я, — Милого соседского парня, возглавляющего огромную криминальную империю и, вероятно, отправившего на тот свет больше людей, чем я могу себе представить!»

Но, решив не думать об этом хотя бы сейчас, я затихла и вновь прикрыла глаза, тихо дыша и слушая умиротворяющее потрескивание ароматных сосновых дров в камине и ещё более умиротворяющее спокойное дыхание Чонгука за моей спиной.

— Ты даже больше не шарахаешься от меня? Что случилось? — насмешливо и немного удивлённо спросил он

— Я все ещё сплю и потому мне лень тебя бить, а иначе тебе бы не поздоровилось, — проворчала я, повернувшись к нему, и уткнулась ему в грудь, зевнув и вновь прикрыв глаза, с удивлением отмечая, что веки снова наливаются свинцом от обволакивающего меня с ног до головы тепла, исходившего от лежащего рядом со мной мужчины, хотя я и так ещё не до конца проснулась. И от этого знакомого тепла после холода снаружи все сильнее хотелось спать.Похоже, Чонгук стал самым сильным моим снотворным, ведь рядом с ним от моей вечной бессонницы не оставалось и следа.

Он тихо рассмеялся, а затем с улыбкой произнёс :

— Да, малышка, я все ещё помню, что твои навыки рукопашного боя вызывают уважение. Где ты научилась так хорошо драться?

Я пожала плечами, стараясь не выдать того, что мне была приятна его похвала:

— Стандартные тренировки.

— Ладно, сделаю вид, что поверил тебе, — насмешливо произнёс он, а затем тихо добавил, — Ты все ещё плохо спишь?

Я тут же вскинулась, распахнув глаза, и взглянула на него, но, натолкнувшись на его обеспокоенный внимательный взгляд, невольно притихла, шепнув:

— Как ты узнал? — я бы не удивилась, если б в моей комнате в его особняке стояли камеры, но все оказалось гораздо проще.

— Синяки под твоими глазами трудно не заметить, птичка, — вздохнул он и тихо добавил, — Я скажу Тэхену, чтоб он дал тебе снотворное, когда мы вернёмся, раз уж ты не хочешь спать со мной, — насмешливо улыбнулся он, но его голос был тихим и глубоким и успокаивал меня лучше любого снотворного.

Я тихонько фыркнула, но у меня не было желания даже возмущаться. И в этом было странно признаваться даже самой себе, но я никогда ещё не чувствовала себя более защищённой, чем сейчас с ним.

А тем временем его ладонь, властно обнимавшая меня, стала медленно сползать вниз по моей спине, и я невольно напряглась, возмущённо прошипев:

— Чонгук! Что ты делаешь?!.

— Расслабься, милая. Ты чего вдруг занервничала? ----усмехнулся он.

----Потому что твоя рука движется явно не туда ,куда надо! Убери немедленно, пока я ее тебе не сломала.

-----Моя рука все ещё действует в рамках закона, — он насмешливо улыбнулся и выгнул тёмную бровь, но жар его широкой ладони, замеревшей на моей пояснице, проникал даже сквозь одежду, путая мысли и сбивая дыхание, как бы я ни пыталась его унять и заставить себя остаться спокойной. Но хотя бы самой себе я могла признаться, что его близость волновала меня. Волновала до дрожи. И он тоже наверняка это чувствовал.Но, чтоб скрыть смущение, я вновь воспользовалась своим верным оружием — сарказмом:

— Ничего подобного, господин Чон! И , к твоему сведению, твоя тяжеленная лапа на моих ребрах практически не дает мне дышать! — проворчала я, вовсе не собираясь признавать истинную причину моего волнения.

Высокую, своенравную, невыносимо упрямую и раздражающую, но безумно красивую и харизматичную причину, что лежала сейчас так близко, что я могла видеть свое отражение в его тёмных расширенных зрачках, и от близости которой у меня вновь начало сбиваться дыхание.

— Ну не преувеличивай, птаха, — лениво усмехнулся "господин Чон", наклоняясь ближе ко мне, отчего я невольно отпрянула, но та же самая наглая лапа, крепко обнимавшая меня за талию, не позволила мне далеко уйти, тут же властно притянув назад и не дав упасть с дивана, и её владелец вкрадчиво и немного хрипло шепнул, — Тем более, мы оба знаем, что дело вовсе не в этом. Но, если тебе будет спокойней, обещаю, что моя лапа будет вести себя прилично, — с самым серьёзным видом заверил меня он, но от меня не укрылись затаившиеся в глубине его светлых глаз лукавые смешинки.

— Верится с трудом, — фыркнула я, подозрительно прищурившись.

— Именно поэтому ты всегда так нервничаешь, когда я рядом? — с мягкой знающей улыбкой шепнул он, обнимая меня ещё крепче и вновь притягивая к себе, отчего я уперлась руками ему в плечи и тихо вздохнула, не собираясь отвечать.

— Это из-за меня? Я заставляю тебя волноваться?— снова попытался он вызвать меня на откровенность. Но я по — прежнему молчала и, так и не дождавшись ответа, Чонгук едва слышно вздохнул, успокаивающе погладив меня по спине:

— Ладно , милая, не хочешь говорить, не говори. Обещаю, что не буду делать ничего против твоей воли. Не нервничай так сильно, хорошо? А то я чувствую себя каким-то извергом, честное слово...

Он говорил тихо, развевая волосы у меня на макушке своим тёплым спокойным дыханием и медленно скользя мягкими подушечками пальцев вверх---вниз по моему позвоночнику, и почему-то я поверила ему, на каком-то глубинном уровне чувствуя, что он и правда никогда не сделает мне больно. Но, чтоб как-то уйти от этой щекотливой темы и пряча глаза от его слишком внимательного взгляда, я тихо спросила:

— Когда ты вернулся?

— Около часа назад, - тут же отозвался он и добавил, - Нам повезло добраться сюда до темноты. С востока надвигается снежная буря.

Я нахмурилась, ведь мне совершенно не понравилось, как это прозвучало. Это могло означать, что из-за непогоды в горах мы можем застрять здесь на очень долгое время и, вновь почувствовав себя неуютно, я хмуро поинтересовалась:

— Почему ты снова залез в мою постель без спроса ? Почему не разбудил сразу, как только пришел ?

"Почему гладил и обнимал во сне и ещё неизвестно что со мной делал, пока я не могла тебе помешать ?..."---добавила я про себя, все ещё хмурясь.

Чонгук приглушённо рассмеялся, не обратив никакого внимания на мой недовольный тон,и с улыбкой произнёс :

— Когда я вернулся, ты так сладко спала, что было бы преступлением тебя будить... Похоже, тебя утомила долгая дорога, и я решил дать тебе отдохнуть...поэтому разжег камин, чтоб ты не замерзла , и прилёг рядом, но и сам не заметил, как уснул.

— Ну конечно… — я закатила глаза, — Какое удобное оправдание. Лёг бы наверху, а не… Эй… Что ты делаешь?.. — запротестовала я, когда он внезапно обнял меня за плечи и одним плавным движением уложил на спину, с загадочной улыбкой склонившись надо мной и нависая сверху. Нет, определённо этот парень не мог держать руки при себе, когда мы находились с ним в одной комнате и мне это совсем не нравилось.

--- Ну хватит фыркать, милая... Я же не делаю ничего плохого, - успокаивающе шепнул он.

--- Чонгук... - хоть то, что он говорил, было вполне разумным, я все равно чувствовала себя слишком уязвимой, когда он оказывался так близко.

— Тише, малышка. Не бойся...ничего не бойся,— прошептал он , нежно поглаживая мои скулы кончиками пальцев и глядя мне прямо в глаза до дрожи пронзительным ласковым взглядом.

Темная чёлка падала ему на глаза, путаясь в пушистых ресницах, и я смотрела на него, как зачарованная, не в силах ни пошевелиться, ни отвести взгляд.

Его волосы все ещё пахли свежим горным ветром, и эта свежесть пьянила почти так же, как волшебный аромат священных роз царства Снов, и мне на миг показалось, что передо мной не пугающий меня до дрожи главарь самой опасной преступной группировки в стране, а тот древний бог снов и грёз, влюблённый ...в меня.

А Чонгук тем временем наклонился ещё ниже и теперь я видела каждую шелковую ресничку, касавшуюся его высоких скул, ощущая невыносимое желание погладить их пальцами.

— Я не боюсь, — повторила я, наверное, в сотый раз со дня нашего с ним знакомства, хотя знакомством это трудно было назвать, ведь Черный Волк просто взял меня в плен и до сих пор не отпускал — ни моё тело, ни моё сердце, и его улыбка стала лукавой и дразняще — сладкой, когда он едва слышно шепнул:

— Тогда почему дрожишь?..

А я даже не заметила, как меня и правда начало лихорадить от нервов из-за его близости. Так невыносимо близко ко мне он не был ещё никогда и мне казалось, словно он проник в самое моё сердце, прочно обосновавшись в нем.

И это сводило с ума, ведь теперь мне... хотелось быть к нему ещё ближе.

Всё происходившее между нами в последнее время было невероятно горячим, опасным и таким чувственным, что все внутри трепетало от одной только мысли о близости с ним, ведь в глубине души я давно призналась себе, что хотела его, и он хотел меня не меньше, иначе не смотрел бы на меня так ласково и пронизывающе, до мурашек нежно. Мы словно ходили с ним по тонкой грани, рискуя каждый миг сорваться в пропасть, и то, что почти произошло между нами этим утром в моей спальне, могло бы стать для меня последним шагом в бездну, и я удержалась от него лишь огромным усилием воли, ведь сделать этот шаг и, наконец, сдаться ему хотелось просто невыносимо.

— Это от холода, — прохрипела я, вжимаясь в диванную подушку, когда Чонгук наклонился ещё ближе, лаская мои губы тёплым дыханием.

— Ты не умеешь лгать, — с улыбкой прошептал он мне в губы, почти касаясь их своими, и у меня закружилась голова от привкуса прохладной мяты в его дыхании.

Но тут повисшую в гостиной напряженную тишину нарушило голодное урчание моего пустого желудка и Чонгук приглушённо рассмеялся, уткнувшись мне в плечо.

Мне же резко захотелось провалиться сквозь землю. Вот прямо здесь и сейчас.

Господи, как неловко вышло... кошмар. Похоже, попадать в идиотские ситуации, когда он был рядом, уже вошло у меня в привычку.

Но Чонгук, похоже, нашел это милым, и ,подняв голову, с улыбкой поинтересовался:

— Ты проголодалась?

Я смущённо кивнула и, к моему огромному облегчению (и совсем немного разочарованию) он, наконец, отстранился, отпуская меня, и сел, потянув меня за собой и как ни в чем не бывало заявив:

— Тогда пойдём на кухню. Я приготовил ужин.

— Ужин? — я во все глаза уставилась на него, не спеша двигаться с места, и он присел передо мной на корточки, ласково улыбаясь, и, протянув руку, нежно погладил меня по щеке, тихо спросив:

— А что тебя так удивляет, милая?

— Ты умеешь готовить? — прошептала я.

Не знаю, почему меня это так поразило, но у меня в голове просто не укладывался образ опасного и чертовски горячего гангстера, стоящего у плиты в фартуке(почему-то в розовом и с рюшечками) , и, не выдержав, я тихо рассмеялась, наконец, перестав нервничать.

Чонгук насмешливо выгнул бровь и с улыбкой заявил:

— А что в этом такого? Меня научила мама.

— Правда? - недоверчиво выдохнула я, почему-то все это время уверенная, что его учили только стрелять и раздавать приказы окружающим.

Он кивнул, положив ладони мне на колени и мягко их сжав.

— Это… Так мило…- тихо шепнула я, невольно улыбнувшись, чем вызвала ответную мягкую улыбку на его губах.

— Уверен, тебе понравится, птаха, - уверенно заявил он, но я в ответ лишь насмешливо хмыкнула, чтоб не зазнавался ещё больше и не думал, что моё расположение можно купить одним вкусным ужином

— Что ж, очень надеюсь, что ты меня не отравишь, но, судя по всему, выбора у меня все равно нет, поэтому так уж и быть, пойдём. Думаю, не в твоих интересах остаться без твоей любимой пленницы.----сьехидничала я, но больше по привычке, чем от желания его задеть.

Но он лишь закатил глаза и, обхватив моё запястье сильными тёплыми пальцами, стянул с дивана и потащил за собой на уже знакомую мне кухню.

И все. Окутавший нас минутами ранее чувственный дурман мгновенно рассеялся, и Чонгук выглядел абсолютно расслабленным и спокойным, словно это и не он только что прижимал меня к дивану своим горячим стройным телом, от одного взгляда на которое у меня подкашивались ноги, а бабочки в животе просто сходили с ума, с явным намерением поцеловать, несмотря на все его обещания, которые он давал мне и нарушал с завидной регулярностью, меняя правила затеянной им игры едва ли не каждый день, но момент был упущен и мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним на кухню.