Странно, но как только я вышла за границы особняка Волка, вокруг резко потемнело, и кроны старых деревьев словно склонились ближе к земле, окутывая все вокруг синим сумраком, хоть солнце ещё не зашло.
Я невольно поежилась от ощущения подступающей вечерней прохлады, но не сбавила шага, следуя за своим пушистым проводником все дальше в лесную чащу.
Выманив меня в лес, кошечка больше не оглядывалась, словно была уверена, что я и так следую за ней, но и не убегала слишком далеко вперёд, а её белоснежная шерстка словно начала светиться в вечерних сумерках, указывая мне путь.
Прежняя Розэ покрутила бы пальцем у виска, узнай о том, что Розэ нынешняя последовала в глухую лесную чащу на ночь глядя, поверив незнакомой кошке.
Но эта Розэ, с серебряным полумесяцем на шее, была уже совершенно другим человеком.
С меня словно слетел налёт цинизма, а из глубин памяти поднялись давно забытые ведические знания, которыми день за днем пичкала меня бабушка под видом сказок и легенд.
Я как будто стала, наконец, самой собой и воспринимала все происходящее абсолютно спокойно, как нечто само собой разумеющееся, и вечерний лес пугал меня намного меньше, чем перспектива остаться этим вечером в особняке — замке и провести ночь в постели его хозяина.
А я была уверена, что сегодняшний ужин должен был закончиться именно этим.
Я шла и шла, не чувствуя усталости, и вскоре уже совсем стемнело, но над кронами исполинских сосен начала подниматься полная луна, и в лесу все стало видно, как днем.
Невольно вспомнились слова Чонгука о том, что скоро полнолуние. Но вместе с этими воспоминаниями пришли и другие… о его горячих губах на моей шее, короткой вспышке боли, а затем об охватившем все тело пламени и сладкой неге в сильных мужских руках.
«Теперь ты моя…» — долетел до моего затуманенного сознания его тихий хриплый голос, больше похожий на глухое рычание, и после этого меня окутала бархатная ласковая тьма.
Если верить служанке, Чонгук сам отнёс меня в мою комнату, и меня бросало в дрожь, а щеки начинали гореть от одной мысли о том, что, возможно, он провел со мной всю ночь.
Ещё больше ситуацию усугубляло то, что я ничего не помнила об этой ночи и, кроме Чонгука , рассказать мне о ней никто не мог.
Но он был бы последним, у кого я бы спросила о том, что происходило в моей спальне до рассвета.
Я негромко фыркнула, уже мысленно представив себе этот разговор.
«Хм, Чонгук , не расскажешь мне, что ты делал всю ночь в моей спальне? Я помню только то, что ты меня укусил, а дальше я отключилась, и мне безумно интересно, не переспали ли мы, пока я была без сознания.»
Ужас.
Я помотала головой, чтоб прогнать эти глупые мысли, и сконцентрировалась на том, чтоб не потерять из вида мою спасительницу. Но кошечка никуда не убегала, продолжая терпеливо дожидаться меня у каждого нового поворота и, лишь удостоверившись, что я по — прежнему следую за ней, шла дальше.
К моему удивлению, вскоре вдалеке послышался шум воды, и мы вышли к небольшому лесному водопаду.
Я на секунду замерла, залюбовавшись открывшейся мне волшебной картиной.
Быстрый лесной ручей падал с отвесной скалы в неглубокое озеро с кристально чистой прозрачной водой, вокруг которого росли маленькие белые цветы с шестью лепестками, похожие на звёздочки.
И, видимо, именно от них в прохладном вечернем воздухе разливался дурманяще сладкий аромат.
Засмотревшись на тихо журчащий водопад, я упустила из вида свою провожатую и испуганно огляделась вокруг, когда не обнаружила её поблизости.
Но, к моему облегчению, белоснежная светящаяся шерстка вновь показалась, но уже на другой стороне озерца у самого водопада.
Я едва успела подумать о том, что кошки не любят воду и стараются держаться от неё подальше, в то время как моя новая знакомая подобралась почти к самой воде, и оглянувшись на меня в последний раз, пропала из вида.
Я испуганно вздрогнула, не понимая, куда она могла деться, но все же решила последовать за ней и, обойдя озеро по кругу, подошла к водопаду, обнаружив под ним небольшой грот, уходящий вглубь скалы.
Судя по всему, внутри была пещера, и именно туда меня звала кошка.
Я решила, что, в любом случае, оставаться на открытой поляне ночью опасно, и нырнула под мерцающие серебром в свете восходящей луны струи.