Тэхен

Сложив все документы назад в пакет, я поехал домой, понимая, что впереди меня ждёт крайне напряжённый и тяжёлый разговор с кузеном.

Я ненавидел быть гонцом, приносящим дурные вести, но откладывать этот разговор ещё дальше было просто нельзя.

Я понимал, как он разозлится, ведь тема смерти ДжиЭн все ещё находилась под строжайшим запретом, и Чонгук до сих пор не смирился с её гибелью.

Он продолжал все эти годы винить себя в её смерти, а саму ДжиЭн возвел на недосягаемый пьедестал, считая её невинным чистым ангелом, пострадавшим из-за того, что она была связана с ним.

Чонгук был уверен, что враги нашей семьи, которых у нас всегда было предостаточно, убили её, чтоб отомстить ему, и я не представлял, как он отреагирует, узнав, что на самом деле его невеста все это время любила другого так сильно, что не побоялась инсценировать собственную смерть, лишь бы избежать брака с нелюбимым.

Когда я добрался домой, уже было около пяти вечера, и, узнав, что Чонгук, как обычно, находился в кабинете, я сразу отправился к нему.

Постучав и услышав приглушенное «Войдите!», я открыл дверь и вошёл внутрь.

Кузен сидел за письменным столом, сосредоточенно изучая какие-то бумаги, но, увидев меня, приветливо улыбнулся, из чего я сделал вывод, что он был в отличном настроении, ведь с тех пор, как в нашем доме появилась его юная богиня, улыбаться он стал гораздо чаще.Но я знал, что вскоре от его благодушия не останется и следа.

— Тебя долго не было. Всё в порядке? Как прошла твоя поездка? — с улыбкой спросил он, расслабленно откидываясь на спинку кресла, и я положил перед ним пакет с документами, тяжело опускаясь в кресло напротив.

— Всё результаты моей поездки здесь, Чонгук.И будет лучше, если ты немедленно с ними ознакомишься.

Кузен нахмурился, непонимающе взглянув на меня, но все же взял в руки пакет, и, достав его содержимое, принялся читать.

Я с тяжёлым сердцем наблюдал, как меняется его лицо, вновь становясь замкнутым и холодным, терпеливо ожидая, пока он пересматривал то, что мне удалось найти , с каждой минутой мрачнея все больше.

Я был готов ко взрыву, но он лишь поднял на меня тяжёлый непроницаемый взгляд, процедив:

— Что это значит, Тэ?! Откуда это у тебя?

Я тяжело вздохнул и потёр переносицу, вновь открыто встретив его убийственный штормовой взгляд, готовый в любую минуту начать метать молнии.

— Сейчас это не главное. Нам надо как можно скорее вернуть эти документы. И,как видишь, ДжиЭн не умерла. Она предала тебя, Чонгук.

Розэ

Потягиваясь и разминая затекшие мышцы, я, наконец, отложила так понравившуюся мне книгу и встала, когда за окном уже совсем стемнело.

Я удивлённо взглянула на часы и застыла.

Стрелки показывали десять вечера.

Выходит, я провела здесь весь день, даже не заметив, как пролетело время, и меня никто не потревожил, если не считать Хесон, принесшую мне поесть.

Я улыбнулась, крайне довольная тем, как прошёл сегодняшний день, и, пусть он начался не совсем приятно (ну, или, наоборот, слишком приятно, это как посмотреть, ведь пробуждение в хозяйской постели от настойчивых поцелуев сногсшибательно горячего красавчика для меня было событием из ряда вон), дальнейшие события смогли поднять мне настроение.

Я решила поговорить с Чонгуком, надеясь, что он ещё не спит, и поблагодарить его за то, что он не запер меня в спальне, а предоставил почти полную свободу передвижения по дому, и вышла в коридор, прикрыв за собой дверь.

После нашего разговора я почти перестала его бояться, ощутив, как странная связь, тянувшая меня к нему все это время, стала ещё крепче и сильнее.

Я подумала, что вряд ли он все ещё находился в кабинете так поздно и, вздохнув, поняла, что, скорее всего, мне снова придётся идти к нему в спальню.

Но сначала все же решила найти кого-то из прислуги и узнать, где находится хозяин дома.

Погруженная в свои мысли, я дошла до гостиной и уже собиралась войти, но так и застыла в дверях, не поверив своим глазам.

Чонгук был здесь.

Но он был не один,и моё сердце болезненно сжалось от увиденного.

Он сидел в кресле перед ярко пылающим камином, сжимая в руке бокал с красным вином.

Рубиновые искры вспыхивали и мерцали в гранях хрусталя, разбиваясь на сотни сверкающих брызг, но он словно ничего не замечал, угрюмо глядя в огонь.

А рядом с ним на подлокотнике кресла сидела та самая брюнетка, что с такой злостью обсуждала меня в саду, и медленно массировала его напряжённые плечи, довольно ухмыляясь, как хищная кошка, поймавшая добычу.

Весь в чёрном, Чонгук был мрачнее тучи и хмуро смотрел в огонь расфокусированным стеклянным взглядом, а ловкие пальцы служанки уже скользили по его широкой груди, расстегивая шелковую рубашку.

Она вилась вокруг него, как змея, намеренно прижимаясь грудью к его руке и буквально пожирая его жадным взглядом собственницы.

Казалось, он вовсе не обращал на неё внимания, полностью погруженный в свои мрачные мысли, хоть я все ещё не понимала, чем была вызвана такая резкая перемена в его настроении, ведь ещё пару часов назад все было хорошо.

Но затем брюнетка наклонилась к нему, проводя рукой по его груди, и что-то прошептала ему на ухо, отчего её грудь едва не выпала из откровенного декольте, и, залпом допив вино, Чонгук отшвырнул от себя бокал и, повернувшись к служанке, впился в её губы требовательным поцелуем, властно обхватывая её за талию и перетягивая к себе на колени.

Я вздрогнула от звона разлетевшегося вдребезги бокала, ощутив, что точно так же разлетелось на мелкие осколки моё сердце, только начавшее доверять ему, и замерла, не в силах сдвинуться с места и отвести взгляд от той картины, что разворачивалась прямо перед моими глазами.

Девчонка довольно замурчала и выгнулась в его сильных уверенных руках, откровенно прижимаясь к нему всем телом, позволяя его ладоням бесстыдно блуждать по её телу, пока его губы грубо насиловали её податливый рот, заглушая пошлые томные стоны разомлевшей от его напора девушки.

Я стояла, потрясённо глядя на то, что происходило сейчас в гостиной , чувствуя, как внутри что-то ломается и разбивается на тысячи осколков. Наверно это рвалась та самая хрупкая нить, что, как я думала, теперь связывала нас.

Глупая наивная дурочка.

Я понимала, что не хочу этого видеть, но мои ноги словно приросли к полу, и замерев и почти не дыша, я продолжала смотреть на то, как уверенные мужские руки, так нежно обнимавшие меня сегодня во сне, теперь ласкали другую, жадно сминая податливое девичье тело.

Глухо рыкнув, Чонгук оторвался от пухлых губ брюнетки и сжал в кулаке её распущенные волосы, запрокидывая её голову назад и заставляя выгнуться ему навстречу, а его губы принялись осыпать жаркими несдержанными поцелуями её шею и ключицы, и он практически разорвал лиф её платья, обнажая полную грудь.

Дальше я смотреть просто не могла.

Зажав рот рукой, я отшатнулась от двери, поспешно отступая в нишу у входа, чтоб не выдать своего присутствия и чтоб больше не видеть того, что происходило перед ярко горящим камином.

Там же, где Чонгук назвал меня своей.

Но, как оказалось, все его обещания и заверения в том, что он больше не сделает мне больно, и даже наше запечатление ничего для него не значили, раз он позволял себе развлекаться с другой.

И, судя по приглушенным сладким вздохам и стонам, уже доносившимся из гостиной, он делал с ней гораздо более откровенные вещи, чем те, что позволял себе со мной,не ограничиваясь одними поцелуями.

Но о том ,чем они сейчас занимались, я не могла и не хотела думать.

Мне должно было быть все равно, кого он целует и с кем спит, но почему же мне было так больно?

Мне показалось, что между нами возникла некая связь после того, как он рассказал мне о своей матери,и я стала лучше понимать его. Но все это было ложью. Так же, как и все остальное.

Отступив от двери, я развернулась и, не оглядываясь, бросилась наверх.

Глаза застилали неизвестно откуда взявшиеся слезы, а в ушах по - прежнему звучали томные стоны служанки, треск рвущейся ткани и его приглушенное хриплое рычание, а в голове звучал его тихий насмешливый голос, шептавший:

«Я никогда не отказываю девушкам в подобных просьбах…»