... Они провели на Бали три года, и все это время ее золотая клетка оставалась открытой, но Розэ больше сама не хотела покидать ее, ведь... полюбила своего похитителя больше жизни...
...Смотрела... и не могла насмотреться...
Дышала им одним... и не могла надышаться... каждый раз затаивая дыхание, когда ловила на себе влюбленный взгляд своего капитана.
Он стал ее жизнью, ее счастьем, ее душой и сердцем, и Розэ все чаще казалось, что до него... Она и не жила вовсе.
Он сделал ее своей, показал, как хорошо может быть в постели с любимым мужчиной, разбудил в ней чувственность... обжигающую, страстную, о которой она сама никогда не подозревала... и теперь ночь за ночью они сгорали в объятиях друг друга в этом колдовском огне.
Их сумасшедшие, страстные, нежные ночи сменялись солнечными днями, полными смеха и радости, и Розэ буквально парила в вышине, как подхваченная морским ветром пушинка, ведь никогда за всю свою жизнь не чувствовала себя настолько счастливой.
А ещё она впервые в жизни чувствовала себя бесконечно любимой и желанной до дрожи, и их с Чонгуком любовь становилась только сильнее с каждым проведенным вместе днём.
Он окружил ее такой заботой, что она теперь даже не понимала, как могла его бояться, ведь ее капитан действительно был настоящим аристократом: благородным, нежным, внимательным и невероятно добрым, несмотря на так напугавший ее в самом начале горячий нрав.
И это время, проведенное с Чонгуком на Бали, стало поистине золотым, лучшим в жизни Розэ временем.
Но... как и все прекрасное, оно не могло длиться вечно.
И к концу третьего года безоблачного счастья на их райском острове Розэ стала все чаще замечать, с какой тоской ее капитан смотрит вдаль, на далёкую линию горизонта, и, хоть он никогда и не говорил ей в открытую, что скучает по океану, по свежему ветру в парусах и шумной неугомонной команде, Розэ видела это в его штормовых глазах, на самом дне которых затаилась грусть.
Чонгук все чаще смотрел вдаль на далёкий горизонт и Розэ все понимала без слов, видя в его глазах тоску по дальним странствиям.
И хоть, лёжа под звездным тропическим небом в объятиях любимого, Розэ часто слышала его слова о том, что свое главное сокровище он уже отыскал, но понимала, что ему, привыкшему к совсем иной жизни, не сидится на одном месте, ведь он сам был воплощением морского ветра...
А разве можно удержать... ветер?
Вот и Розэ это не удалось.
Небольшой остров был слишком мал для неугомонной и жаждущей новых приключений натуры капитана, и в один из дней на рассвете "Черная жемчужина" вновь вышла в открытый океан...
***
Команда разбрелась по кораблю, занимаясь своими делами, а капитан занял свое законное место у штурвала.
Розэ подошла к нему, прижавшись грудью к его широкой спине, все это время бывшей ее надежным щитом, и тихонько вздохнула, не желая омрачать радость, вновь зажегшуюся в штормовых глазах ее любимого.
Чонгук накрыл ее руки своими, а затем поставил перед собой, как в тот далёкий день , когда впервые позволил ей управлять его кораблем, и, заключив в кольцо крепких объятий, положил подбородок ей на плечо, ласково шепнув:
--- Милая... я вижу, что тебе грустно покидать эти края, но прошу тебя, не печалься. Мы обязательно вернёмся сюда, я обещаю тебе. Ты мне веришь?
Розэ прикрыла глаза, полной грудью вдыхая свежий морской воздух, и так же тихо отозвалась, поглаживая его смуглые предплечья и уже от одного его присутствия рядом чувствуя себя невероятно спокойно:
--- Верю, родной... конечно , верю. Так... Куда мы держим путь теперь?
Чонгук улыбнулся, чувствуя, что его златовласка немного расслабилась , и радуясь, что ему удалось хоть немного развеять ее печаль, которую он тоже прекрасно видел в ее лазурных глазах, и, мягко коснувшись нежной шеи губами, шепнул:
--- В Новый свет, малышка. Я там никогда не был, но говорят, что это настоящий рай для джентльменов удачи.
Розэ ничего не ответила, лишь поежившись от налетевшего порыва соленого ветра, и укуталась в родные объятия, неосознанно пытаясь спрятаться от дурного предчувствия, сдавившего ее сердце стальным обручем.
Но она уже тогда знала, что свой рай... они навсегда оставили позади.