***

Пробуждение пришло внезапно. Я просто включился с постепенно нарастающей чувствительностью. Нет, лучше не стало. Было, как и прежде, до наступившей темноты. Я сидел в том же кресле, в которое садился. Недалеко от меня по стройно стояли мои коллеги. Он что-то им рассказывал на своем языке. Не знаю от чего я отталкивался, но мне казалось, что они обсуждают дальнейшие действия. И именно мои симптомы. Это подтверждала сотканная из света модель моего мозга, висящая в воздухе между мной и остальными. Иев тщательно объяснял, указывая на выделяемые области. Тело отвечало. Мне ничего не было понятно, кроме того, что все собравшиеся изучают светящуюся 3D-картину и, возможно, какую-то патологию образовавшейся между полушариями и в затылочной области. Вот к последнему участку и было сосредоточено все внимание. Видимо это было самое проблемное место, так как все вместе загудели с вопросительными интонациями. Иев призвал к тишине, затем позволил мне подняться и перейти ко второму приспособлению. Здесь было лежачее место, где я быстро принял горизонтальное положение. Иев не спеша обошел меня кругом. Остановился у блока управления и я вдруг почувствовал как руки и ноги обтянуло чем-то холодным. Потом он вручную стал подводить к моей голове какие-то манипуляторы и излучатели, которые не давали ничего хорошего для меня. Иев жестикулировал, тыкал пальцем куда-то мне за голову и продолжал говорить. Судя по направлению его пальца, речь шла о потылке. Вероятно, меня собирались стереть из головы. Выжечь как аномальный участок нейронов, обладающий самосознанием. Здесь было лежачее место, где я быстро принял горизонтальное положение. Иев не спеша обошел меня кругом. Остановился у блока управления и я вдруг почувствовал как руки и ноги обтянуло чем-то холодным. Потом он вручную стал подводить к моей голове какие-то манипуляторы и излучатели, которые не давали ничего хорошего для меня. Иев жестикулировал, тыкал пальцем куда-то мне за голову и продолжал говорить. Судя по направлению его пальца, речь шла о потылке. Вероятно, меня собирались стереть из головы. Выжечь как аномальный участок нейронов, обладающий самосознанием. Здесь было лежачее место, где я быстро принял горизонтальное положение. Иев не спеша обошел меня кругом. Остановился у блока управления и я вдруг почувствовал как руки и ноги обтянуло чем-то холодным. Потом он вручную стал подводить к моей голове какие-то манипуляторы и излучатели, которые не давали ничего хорошего для меня. Иев жестикулировал, тыкал пальцем куда-то мне за голову и продолжал говорить. Судя по направлению его пальца, речь шла о потылке. Вероятно, меня собирались стереть из головы. Выжечь как аномальный участок нейронов, обладающий самосознанием. которые не говорили ничем хорошим для меня. Иев жестикулировал, тыкал пальцем куда-то мне за голову и продолжал говорить. Судя по направлению его пальца, речь шла о потылке. Вероятно, меня собирались стереть из головы. Выжечь как аномальный участок нейронов, обладающий самосознанием. которые не говорили ничем хорошим для меня. Иев жестикулировал, тыкал пальцем куда-то мне за голову и продолжал говорить. Судя по направлению его пальца, речь шла о потылке. Вероятно, меня собирались стереть из головы. Выжечь как аномальный участок нейронов, обладающий самосознанием.

Я вспомнил как меня спрашивали мои друзья в казематах Новой Государства.

Прибор загудел. Несмотря на свой атеизм, я стал молиться. Обращал свои душераздирающие слова к тому, кто мог меня слышать и просил дать мне сил выстоять. Выдержать. Выжить. Я мысленно кричал тому, кто протянул мне факел, осветил неведение. Я был в полном отчаянии, раз дошел до такого. Моя последняя молитва была еще в школе, а в сторону церкви я перестал смотреть уже тогда, когда стал мужчиной. Но не бывает атеистов в окопах под огнем. Потому я молился. Мое отчаяние вызывало стресс в организме, что само собой приводило к всплеску соответствующих гормонов. Мое тело вздрагивало и ежилось под прицелами медицинских конечностей. Я совсем утратил надежду на жизнь. Вот-вот должна была произойти роковая процедура, после чего на меня ждало небытие. Я вцепился в мысль о том, что я жив. Неважно кто, цельная личность имеет память прошлого или подум того,

Само собой мои молитвы слышал только я сам. Никто не пришёл мне на помощь и никто не остановил Иева. Но мне вдруг показалось что единственное спасение это кольцо. Я лежал и думал о нём, пока страшный доктор заканчивал приготовления где-то в стороне. Хотелось бы ещё раз ощутить эту силу. Нажать на заветный камень и исчезнуть. Убраться прочь из этого неправильного места. Я даже представил себе тихий уголок, где мог бы затаиться и переждать пока все эти неизвестные личности скорректируют всё что им нужно было. И вдруг случилось неожиданное – моя голова приподнялась. Глаза сфокусировались на привязанной к столу руке. Спасительный обсидиан чернел в серебряной оправе. Без какой-либо фантастики, как во сне. Просто камень, просто серебро.

"Вот была бы возможность нажать" – отчаянная мысль, подкреплённая опытом побега из подобной ситуации, – "Что если нажать? Что будет? Новое пробуждение?"

Не могу сказать что именно я это сделал. Моё тело мне не подчинялось. Но оно снова сделало то, о чем я подумал. Будто слушалось как домашнее животное. Я посылал мысль, а тело действовало. Правая рука рванулась было к левой, но оковы были крепкие и короткие. Не дотянуться. Но и без этого удалось справиться. Опять же не моими усилиями, но я чувствовал это. Большой палец левой руки изогнулся и потянулся к основанию указательного пальца, где и находилось кольцо. Слабые импульсы, преобразованные от осязания передали чувства. Гладкая поверхность камня и угловатые грани кольца. Даже незначительное ощущение того, что моя воля исполнилась придавала сил. Нажатие. Скорее всего этого не было, но мне показалось как камень немного утонул в оправе, замыкая этим контакты и активируя фантастический механизм артефакта. В действительности ж ничего не изменилось. Я никуда не исчез. Но во мне что-то изменилось. Что-то появилось. Надежда! Сила. Не знаю. Это не фантастические суперспособности, но и немаловажное приобретение. Я понял что могу влиять на тело. С задержкой, но могу.

– Сейчас я скорректирую нейронную связь всё наладиться? – внезапно я понял о чём говорил Иев, – Не дёргайся?!

О как же мне хотелось сломать шею этому уродливому умнику. Уложить его, а после убить всех остальных. Но увы такую команду тело уже не выполнило. Да и не смогло бы Иев предусмотрительно сковал его. А я не мог сдаваться. Даже в таком положении. Желание жить толкало на самые разные варианты и я снова вернулся к мысли о возвращении в катакомбы Нового Государства. Я не знал получиться ли, но потянулся к кольцу всеми мыслями и… тело откликнулось. Палец нащупал камень. В этот же момент Иев нажал на старт. Голову охватил всепоглощающий и выжигающий свет. Но едва он коснулся моего загнанного в угол сознания, открывшаяся чёрная дыра втянула меня. Я уносился прочь из реальности в иллюзию. Вокруг строились образы приснившихся однажды снов. Я узнавал их все. Они каскадами нагружались друг на друга, образовывая замысловатые стены вокруг. Смесь живого и неживого делало зрелище пугающим, но не это меня заботило. Стены вытягивались в противоположную сторону моего движения, а вслед за мной неслось белое ничто. Выжигающий свет. Он был настолько ярким, что стены моих снов гнулись и закручивались в трубу. Засвечивались и растворялись. Но я был всё ещё быстрее. Сила кольца была сильнее.

Когда, наконец, скрученная труба моих снов схлопнулась где-то позади, исчез и свет. Я оказался на плаце у построенной по команде “Смирно” солдат. Царила беззвёздная ночь. Две роты ждали моей команды. Рядом со мной стоял Кашеваров. Он улыбался, в руках держал нарисованный на бумаге погон с тремя большими звёздами. Наша армейская шутка про повышение в звании. Не знаю откуда она взялась, в реальности или во сне. Мне нужно было что-то делать, как-то вжиться в сон, стать частью его. Запустить процесс. Но знание того, что всё не настоящее, лишало желания. Я смотрел на всех тех людей как на рисунки. Мне никак не хотелось с ними контактировать. Чувство апатии буквально нахлынуло на всего меня как приговор. Так бы и стоял, однако бездействие продлилось не долго. Небо потемнело, а затем вспыхнуло разноцветными огнями. Плазменные волны разливались от горизонта к горизонту как северное сияние. Становилось всё ярче и ярче, пока небосвод не заполнил молочно-белый цвет.

Оно продолжало за мной идти, – понял тогда я.

Солдаты паниковали, кричали и бегали в разные стороны. Они сбивали друг друга, пытаясь как можно скорее найти укрытие. Кашеваров стоял не шевелясь, его не волновало происходящее. А мне, уподобившись моим подчинённым, нужно было спасаться бегством. Я не нашёл способа лучшего, чем нажать на обсидиан, пока молочный свет не достиг земли. Подо мной тут же образовалась дыра в пространстве, втягивающая в себя всё, до чего могла дотянуться её гравитация. Я провалился в эту воронку и меня тут же вышвырнуло из сточной трубы в большой коллектор, огибающий город и уходящий глубоко под землю. Поток воды уносил меня всё глубже и глубже. Мимо знакомых канализаций, катакомб и бомбоубежища, где должен быть последний оплот Гражданской Обороны. Я оказался в таких глубинах, в каких раньше не был в ясном сознании. Лишь когда внимание втягивалось в однообразие и меня засасывал безумный сон с монстрами. Но в этот раз я провалился на несколько уровней за один раз в полном сознании. Возможно именно это спасло меня от мгновенного выжигания. Фантастическое приспособление Иева исправляло ошибку, которую он нашёл. Высвечивало проблемную область в мозге, но меня там уже не было. Я был в до древних мрачных подземельях. Я вновь стал самим собой. Тем, кем был всё осознанное время. Борцом за свободу. Одет в мундир, вооружён саблей и винтовкой. На пальце могучий артефакт пришельцев.

Стремительный поток воды исчез, оставив меня в полной темноте. Но тьма расступалась под моим вниманием. Я осмотрелся и понял что нахожусь внутри огромной полой пирамиды. На выступах высоких стен громоздились статуи неизвестных науке существ. Потолок терялся во тьме, но было слышно как многочисленные крылья летучих тварей хлопают прямо под ним. Огромный зал внушал и спасение от разрушающего света и уверенность в том, что здешний хозяин обязано даст о себе знать. Когда начало греметь, я уже решил, что зря подумал о громадной мумии. Но она так и не появилась. Скорее всего то разрушался Город. Свет стёр казармы и весь остальной лагерь, проник сном глубже и добрался до Нового Государства. Рвал на части всё, что однажды создало моё подсознание. Мои сны, мои кошмары… Всё стиралось. Посыпался песок, упало несколько каменных голов с обветшавших статуй. Каменные плиты, под ногами, задрожали. Но я продолжал жить. Существовать. И старался найти причины чтоб радоваться тому, что получил шанс узнать нечто большее, чем просто череду бессмысленных и несуществующих образов. Правда я не знал для чего мне эти знания и что вообще делать. Мне нужна была помощь. И она появилась.

– Наконец-то ты разорвал этот порочный круг, – громко произнесла Наташа и её слова эхом прокатились по стенам пирамиды несколько раз, – Ты победил Цикличность.

Она спускалась по каменной лестнице, верх которой терялся в невообразимой высоте. Да и самих ступеней секунду назад не было. Они появились под спускающейся девушкой и тем самым изменили архитектуру пирамиды. Подземное сооружение стало походить на храм с множеством входов и выходов на разных уровнях. От самого низа, до видимого верха различались ярусы и ограждения в виде скульптур причудливых существ. Мрачные ниши таили в себе загадки и возможную опасность.

– Но что это значит? – громко спросил я, двинувшись ей на встречу.

– Теперь ты здесь, – ответила она, когда мы остановились на одной ступеньке, друг напротив друга.

– Что это? – пугливо спросил я, рассматривая каменные статуи на ярусах и пугающие очертания неизвестного в нишах, за ними.

– Это Вселенная.

Сильный удар по верхушке пирамиды заглушил её слова. Со стен полетели очередные обломавшиеся головы. Каменный град рассыпался вокруг нас, не причиняя никакого вреда. Я знал, что это ненастоящее. Однако рвущий всю эту мнимую реальность свет приближался и только это приводило к ужасу. Приближалась моя смерть и неизвестно сколько я смог бы так углубляться в этом иллюзорном мире. Всему есть предел. К тому же из черепной коробки не сбежать. Извилистый орган с серым веществом имеет свои границы. Рано или поздно уничтожающий свет доберётся до меня.

– Ната, – я умоляюще взял её за руки, – Я не знаю… может я и победил цикличность но… кажется это всё. Конец. Я… Всё!

– Нет, – улыбнулась она, – Конец настанет тогда, когда появиться начало.

– Какое начало? – не понял я.

Снова затряслись стены. Вспыхнула ослепляющая молния так, что побелело в глазах. А когда зрение восстановилось, я заметил какое-то изменение в девушке. В чём точно понять не смог, но кажется глаза стали более стеклянными. И говорить она стала не совсем нормально.

– Если соблазнов виноватого, кого сливными предательствами заключали в затуманенном… постигалась гадливостью по-над всем… то мир нетерпеливо смотрит поверх голов… летели скорлупы вечности… но вид был совсем перед остановкой…

Что-то примерно такое полилось из её уст. Слушать было равносильно добровольному лишению себя здравого рассудка. Поэтому я отвлёкся изучением храма. Стены нависали давящим массивом, в углублениях, по всем ярусам, мелькнули огоньки. Показалось движение. И только сейчас я понял, что лестница, на которой мы стояли, исчезла. Мы оказались в самом низу пирамиды, у подножья каменной статуи Диктатору. На пьедестале глубоко вытесаны слова, прочитать которые не хватило времени. Однако основные слова были понятны: “Последний Предел”. Появилось плохое предчувствие. Я ожидал что неизбежность обрушится сверху и не отводил глаз от светящийся трещины в темноте под потолком. Но вместо падения света, на нас со всех сторон полезли уродливые карлики. Выскакивали из нижних проходов и лазов. Полуголые и крикливые, чем-то похожие на перекаченных котов сфинксов. Они были вооружены дубинами и кольями. Все хотели добраться до нас и устроить нам зверскую расправу. Я вскинул винтовку и сделал несколько выстрелов. Затем отдал оружие девушке и обнажил саблю.

– Давай! – заорал я и ринулся в бой.

Погибать, так хоть в бою. Без ожидания неминуемого конца от слепящего света. Сражение опьяняло и не давало думать ни о чём, кроме тактики боя. К тому же происходящее было максимально реалистично. Из-за спины время от времени раздавались хлопки винтовки, какой-нибудь карлик замертво падал на камни, уступая место другому уродцу. Моя сабля работала без устали. Плоть хрустела под сталью, расползалась и лопалась. Кровь брызгала фонтанами. Головы или конечности разлетались в разные стороны. Хрупкие дубины врагов ломались от доброго удара сабли. Со всех сторон укладывались ряды трупов. Я был беспощаден. Но и мне приходилось терпеть попадания. Не было больно, но каждый пропущенный удар всё равно как-то негативно влиял на общее состояние. Я становился медлительнее и менее внимательным. Мир словно бы отдалялся от меня. Становился прозрачней. И следовательно всё чаще и чаще по моей спине прикладывалась очередная дубина. Ната что-то кричала, но её голос растворялся в громком вое уродцев. Затем раздались автоматные очереди и половина зала очистилась от нападавших. На втором ярусе маячили повстанцы. Сержант махал мне одной рукой, а второй расстреливал тех, кто пытался забраться к нему. Я отсалютовал спасителям и покончил с окружившими меня карликами. Но не успели мы отпраздновать победу, как ещё выше ярусом появились каратели. Они так же внезапно нанесли удар по повстанцам и большинство моих соратников пали, присоединившись к убитым карликам. Я со всей доступной мне скоростью, бросился к Натали и нажал на камень, чтоб заградить нас непроницаемым куполом (вспомнил об артефакте). Но безумие только начиналось и на карателей тоже нашлась управа. Воздух затрещал от сверх скоростных пуль, а после засверкали лазерные и импульсные залпы. Всё новые и новые персонажи появлялись на стенах выше и уничтожали предыдущих. Пикировали наконец и те, кто с самого начала летал под сводом конструкции. Трупы падали вниз и мгновенно разлагались на расползающиеся ленты. Многочисленное и всевозможное оружие сеяло смерть во всех направлениях. Все убивали всех. Я думал этому не будет конца и высматривал ближайший проход в стене, чтоб скрыться. Как только рядом упало два израненных тела, я потянул Нату к примеченному выходу. Руку с кольцом не опускал, дабы защититься от случайных попаданий сражающихся. Но щит был не вечный. Уже возле самого укрытия обсидиановый купол истончился и пропал. Тяжёлые стержни и огненные капли мигом сковырнули камень у наших ног. Я прыгнул вперёд, увлекая за собой девушку. Мы скрылись под низким сводом арки, но попали не в мрачную систему коридоров или каменную нишу, а провалились в мир сюрреализма, где на пути возникали противоречивые логики всевозможные архитектурные строения. Переходы и лестницы сливались воедино, проникали вглубь толстых стен домов, огибали невероятные башни и скальные возвышенности. Пространство искажалось так, что не всегда было понятно где находиться верх, а где низ. Над головой то и дело возникали растущие крышей вниз дома и текущие по диагонали вверх реки. Иногда это сменялось открытым ночным небом и очень часто оно оказывалось под ногами, а то и со всех сторон сразу. Мы бежали вокруг замковой башни, выросшей на руинах жилых домов и удобренной телами тех, кто пал в недавней храмовой бойне. Мимо пролетали безобидные на вид химеры. Смесь человека, собаки и курицы. Голов у существ не было, глаз тоже. Угрозы от них не было.

Мы бежали. Пересекали мосты через пропасти и бурные реки. Под нами были дома и другие мосты, малые и большие города, лестницы, лестницы. Одни сложно сплетённые лестницы и мосты. Стены зданий встречались то из кирпича, то из облаков. Или же из воды и невесть чего. Из листьев, веток, рваных газет. Ко всему этому безумию невозможно было привыкнуть. Мир удивлял на каждом шагу. Остринки к ощущениям предавали постоянно появляющиеся кровожадные враги. Приходилось их или расстреливать издалека, или рубить саблей, если они выскакивали слишком близко. Это были обычные безликие персонажи, одни из выживших после перестрелки в храме. Карлики, солдаты Нового Государства, предатели из Гражданской Обороны и другие непонятные мне воители. И если с привычными мне врагами справиться удавалось легко, то с теми, кого первый раз видел, приходилось повозиться. Так, например, посреди одного моста стояло нечто похожее на медицинское сооружение Иева. Робот, как я сначала подумал. Но на деле это оказался воин в механическом экзоскелете. Он встретил нас струями огня. Жар был такой сильный, что я чувствовал как горит дорожная пыль и мои волосы. Нам пришлось отступить и искать новый путь. А так как цель была не выбраться из лабиринта, а укрыться и поговорить, то неважно было куда бежать. И мы бежали. К одному укрытию, а следом к другому. То влево, то вправо. То вниз, то вверх. Мы бежали по закручивающейся вверх лестнице, но в итоге спустились вниз к дубовой двери. Поднимались мы или спускались осталось загадкой. Я с трудом открыл дверь. Под сводом арки нас ждал Сержант. Он был ранен, но поза его была тверда.

– Обходи боком, – выкрикивал он, находясь где-то в стороне.

Я не сразу понял куда поворачиваться. А когда увидел что одной стены в помещении нет, смог разобрать группу людей, стоящих как-бы этажом ниже. Шестеро окружали троих. Среди нападающих я узнал Сержанта и себя. Это выглядело как живой фильм, где вместо меня и боевого товарища играли дублёры. Вот только всё мне это показалось до боли знакомым. Будто это был давний сон, когда мы вместе с повстанцами словили карателей. Вот и сейчас должно было произойти то, что всегда получалось успешно. Все шестеро действовали сообща и профессионально, за считанные секунды окружённые были схвачены и уложены лицом вниз. Но что случилось дальше я не смог понять. Всё произошло очень быстро. Внезапно появилось нечто четвёртое. Из ниоткуда среди всех нас, там внизу, затесалось невнятное, непонятное и трудно запоминаемое. Оно мелькало из стороны в сторону и успешно атаковало одними лишь руками. К стене отлетел один, второй. Третий упал на месте, высоко задрав ноги. Остальные понадеялись на своё оружие, но оно им не помогло. Прогремело лишь несколько выстрелов. Все пули пролетели мимо своих целей. Кроме одной. Непознанное набросилось на ближайшего стрелка и перенаправило его руки. Громыхнул роковой выстрел и Сержант упал с пробитой головой. Мой дублёр не успел ничего предпринять в ответ, хотя я помню тот момент. Мой пистолет уже смотрел в чёрное тело существа, но выстрелить помешал огненный смерч. Он не обжег моё тело, но разбросал сознание и собрал вновь, образуя меня как новую личность. В свете огня я увидел его. Ра-32. Это его мы пытались словить и потерпели неудачу. Мой сослуживец, напарник и друг, которого я помнил всю жизнь, Иван Марчук. Сержант. Погиб при исполнении. Не могу винить за это защищавшихся, ведь мы по какой-то причине напали первые. Они ушли, а мы остались разбиты.

Я отвернулся от постановки. Отсутствующая стена встала на место, как только моё внимание сменило фокус. Однако Сержант тоже исчез. Осталась лишь память о нём. Память о нашем прошлом. Я вспомнил всё, связывающее нас. Оказывается мы всё же были друзьями. Вместе пошли в армию, а после была работа с корректорами. По какой-то иронии судьбы мы попали к ним тоже вдвоём. Это остаётся для меня тёмной загадкой и печальным фактом.

Наташа взяла меня за руку и повела дальше, через тоннель. Мы вновь окунулись в сюр. Бродили невообразимым дорогам, напоминавшим китайскую стену, пока не наткнулись на четвёрку самых мерзких тварей, которых я когда-либо видел. Это был офицер карателей и подчиняющиеся ему мои друзья, Фриц, Бондарь и Лесик. Все вооружённые толстыми дубинками с электрошоком. Я поднял саблю, заграждая собой Наташу и гордо объявил:

– Я убивал вас и буду убивать, нелюди проклятые!

Фашисты двинулись на меня и обступили полукольцом. Размахивали дубинками, но почему-то не спешили нападать. Я ещё подумал, что они ждали команды офицера, но тот лишь скалил зубы в неприятной ухмылке и тоже не торопился. Слева, сзади, стукнули каблуки. Я резко повернулся. Вместо того, что было стеной возникло новое помещение. Как и в первый раз, это было похоже на оживленный фильм с моим участием. На этот раз Сержанта Марчука не было. Компанию мне составил руководитель Харьковского офиса коррекции нежелательных факторов и трое коллег. Все трое были, как и я, в двух местах сразу. Коллеги – это каратели с дубинками, руководитель – офицер Нового Государства. Наши дублеры что-то обсуждали, окружив стол точно также, как и при моём первом пробуждении в голове моего автономного тела. Странно звучит, но именно так себя и представлял эту ситуацию.

– Ра-32 один из многих факторов, которые нужно корректировать. Своими действиями он пробуждает массу других нежелательных факторов, устранить которых станет труднее, если он раскроет свою суть. Вы должны достать больше информации о его семье. Кто они такие. Есть ли в базе их предки. И выясните, наконец, что происходит с отчуждёнными в психбольницах.

Разговор длился ровно столько, сколько говорил руководитель. Всё о надобности первоочередной коррекции Ра-32 и о способах нейтрализации последствий. Затем все они вышли из кабинета. Я перевёл взгляд на преграждающих нам путь, но они не исчезли. Однако преобразились. Вместо карателей стояли корректоры. Такие же коварные, но внешне уже спокойные и неагрессивные.

– Я за объектом, – нашёлся я и с серьёзной физиономией указал перед собой, – Ра-32 необходимо корректировать.

Мои коллеги расступились и пропустили меня к очередной громадной стене с сотней ворот по всей поверхности, на разных высотах. Одни были открыты, другие закрыты. Но только не больше десяти мостов позволяли попасть в определённые ворота. Раз в какое-то время срабатывал механизм и мосты меняли положение в случайном порядке. Нам не нужно было выбирать. Добравшись до ближайшего моста мы быстро пересекли его без задержек и поспешили войти внутрь. Оказались в подземелье, где однажды нашли своё убежище люди Гражданской Обороны. У бронированных ворот бункера стояло нечто искажённое и кривое. Иев. Я узнал его ещё издалека. Он же Химик, создатель взрывчатки, и предатель в последствии. Я вспомнил все процедуры над моим телом. Он занимался мною не только в данный миг, но и раньше. Ещё до того, как моё сознание сформировалось как отдельная единица. Я увидел сквозь стены катакомб лабораторию и словно вновь оказался на медицинском столе и пережил многочисленные обследования. Вспомнил как пришёл в себя после неудачной атаки на Ра-32. Иев тогда выглядел беспокойно. Возился со мной не покладая рук. Так же точно как и мой армейский врач после уличной драки. Проклятый Дзюба…

Дзюба! Следующий, кто предстал перед нами в живом фильме. Как только мы с Наташей вышли из медчасти бомбоубежища, попали прямо на узкую городскую улицу, в европейском стиле. Повсюду были полупрозрачные фигуры людей. И только Дзюба, идущий мимо них, имел плотность. Я последовал за этим негодяем и сон привёл к летней кафешке, где отдыхала остальная компания. Но не новобранцев, нет. Под большим зонтом, за столом сидели я, Сержант и ещё один неизвестный. Дзюба присел возле моего дублёра и отчитался о выполненном задании. Как только он закончил, все четверо продолжили молча сидеть и наблюдали за проходящими мимо людьми. Каждый смотрел в свою сторону и никого не пропускал. Рабочий процесс шёл, никто не разговаривал. Лишь мой дублёр изредка что-то объяснял Дзюбе. И я вспомнил как сам сидел на месте своей копии и говорил со своим подопечным. Новичком. Дзюба не был корректором, но выполнял наши поручения. Мы выслеживали нежелательные факторы, самых разных категорий и были начеку. Странное чувство, помнить то, чего не было. Но ещё более странно – допускать что всё-таки было.

Мимо кафе проходила милая девушка в красивом платье. Это была Наташа. Она увидела меня, сидящего за столом, и поздоровалась. Но мой дублёр лишь холодно кивнул ей и продолжил заниматься своим делом. Наташа остановилась. Решила подойти и заговорить.

– Ты чего? Не узнаёшь меня? – помню её слова, – Это я, Ната.

Ната. Помню тебя и помню чувства к тебе. Но совершенно не понимаю почему не вскочил с места при виде тебя. Моё сердце билось чаще, но это отзывались глубинные чувства. Дублёр сказал ей что очень занят и ему некогда говорить, однако он ощущал волнение. Некий эмоциональный отклик. Я испытывал это тогда и сейчас, в полном осознании, стоя у презентации прошлого. Я помнил и не помнил это событие. Всё, чёрт возьми, так запутанно, что мне самому сложно понять суть своих слов. Но всё было как-то так.

Наташа выглядела озадаченно. Даже немного разочарованно. Она ещё что-то сказала напоследок и удалилась. Мой дублёр даже не повёл взглядом, а у меня кошки на душе скребли. Моя любовь обратилась ко мне и, оставишь без ответа, ушла. Больше я её не видел. Лишь в своих снах. Но и тут всё закончилось. Вместе с дублёром Наты исчезла и сама Ната. Пропала сцена презентации прошлого. Я остался в одиночестве посреди пустынной улицы. Никого не осталось, даже призраки исчезли. Мне стало грустно и одиноко. Но я начал понимать, что все эти встречи являлись мне не просто так. Не просто так эти люди поселились в моих снах. Они что-то значили в моём прошлом. Но как это прошлое могло у меня быть, если я новосотворённый разум? Почему мои сильные эмоции к этой девушке, не разделяет оригинальное тело? В тот момент я серьёзно задумался об этом противоречии и всех вытекающих вопросах, но не мог найти решение. Видимо ещё было не время, чтоб понять всю иронию ситуации.

– Не будь соплёй, старшина, – произнёс Кашеваров.

Старший прапорщик не оказался корректором. Я вспомнил его настоящего. Он заменил мне отца в своё время и давным-давно покоится в земле. У нас были не всегда самые лучшие отношения, но как человек он был силён. Всегда был честен и справедлив. Я долго стоял у его могилы, гадая как бы он поступил на моём месте. Ничего умного в голову не пришло, кроме воспоминаний из детства. Мать, отчим и строгое воспитание, сделавшее из меня того, кем я являюсь. Покинув кладбище, я вернулся на дорогу сюрреализма. Узкий помост, оказался акведуком, пересекающий владения богатых чиновников. Внизу суетились их слуги, а вверху исчезали облака и птицы. Становилось светлее, что напоминало об Иеве. Я с чувством необратимости посмотрел на кольцо, гадая сможет ли оно ещё раз погрузить меня в очередной сон. В этом не было уверенности. Но даже если и получилось бы, свет неумолимо просачивался сквозь все уровни снов. А череп всё так же оставался не безразмерным.

– Тебе некуда бежать, – в подтверждение моим мыслям сказал Диктатор.

Он стоял недалеко от меня, бесстрастно глядя с вершины акведука на свои владения. Естественно у меня появилось неистовое желание сбросить эту тварь вниз и потом уже самому любоваться на размазанное по бетону пятно. Но сделав шаг к нему, я остановился. Моя сознание отказывалось верить в то, что было передо мной. Диктатор – это я. Только размером больше. Одутловатое и заплывшее тело, похожее на личинку с ногами и руками. Мерзкое, слизкое отродье с моим лицом и одетое в мундир верховного главнокомандующего.

– Просто перестань сопротивляться и отдайся свету.

– Ты… – я не находил слов.

– Ничего не почувствуешь. Всё станет так как и было.

– Без меня?

– Без тебя, – возвёл толстые руки Диктатор

– Но почему?

– Потому что ты это ошибка.

– Ошибка?

– Ошибка.

Ошибка. Ошибка. Это слово начинало зудеть в моём сознании.

– Но разве мы не можем существовать вместе? – с надеждой спросил я.

– Ошибка подвергается коррекции, – в голосе Диктатора чувствовалось безразличие, – Таковы правила.

– Но почему ошибка? Я ведь помню… Помню как служил в армии, помню своего друга Марчука и других. Наташа…

– Это всё ложные воспоминания, которые породила твоя аномальная активность в мозге. Всё что ты помнишь имеет основу из того, что пережил я. Но всё было не так, как ты себе представляешь. Ты – ошибка.

Ошибка. Ошибка. Ошибка.

Коррекция. Коррекция. Коррекция.

Голова начинала идти кругом. Усадьбы внизу не стало, вместо неё была жемчужная пелена с размазанными красками. Мир превращался в спектральное пятно. Неизменным оставался лишь участок акведука, белеющее небо, я и Диктатор.

– Отдайся свету.

Я не хотел так просто сдаваться, но абсолютно не знал что делать. Диктатор был прав, ошибки нужно исправлять. Вот только я не считал себя чем-то неправильным и не смог смириться с уничтожением. Вскинул винтовку и, не раздумывая, нажал на курок. Пусто. Диктатор лишь ухмыльнулся. Тогда я перехватил оружие за ствол и набросился на противника, стараясь ударить его прикладом. Уродливая голова с моим раздутым лицом ловко увернулась. Толстые руки провели серию ударов и меня отнесло назад. Винтовка улетела прочь, а я оказался на лопатках. Перехватило дыхание, что было чистой воды иллюзией. Даже боль это иллюзия. Я поднялся, обнажил саблю и твёрдым шагом двинулся к врагу. Да, он оказался не таким уж и слабым, как во все предыдущие разы. Умел драться даже без оружия, несмотря на своё заплывшее тело. Он легко отбивался явившимся ему палашом и отбрасывал меня назад. Вся моя армейская выучка не шла в расчёт с этим сукиным сыном. Был ли он оригинальной личностью или искаженной миром снов фантазией, неважно. Диктатор был равен мне по силе. А возможно даже превосходил. Порой мне не только сложно было достать его саблей, но и самому увернуться от стремительной контратаки. Никто не сдавался. Никому не удавалось сбросить противника с акведука. Фехтование длилось бы до пришествия Спасителя, которым несомненно являлся Иев. Медик истребляющий нечисть навроде меня.

– Отдайся, свету, – не уставал предлагать Диктатор.

– Уйди во тьму! – отвечал я, совершая очередной выпад.

Удар металла о металл, выпад, отскок. Сабля взлетала к верху и падала на подставленный палаш? А через мгновение клиники менялись позициями. Свист, лязг, ругань. Я крутился, проделывал обманные манёвры, а Диктатор лишь играючи отходил в сторону или увиливал от несомненно неизбежного попадания. Несколько раз его клинок мелькал в опасной близости с моим лицом и лишь единожды острый конец попал мне в ребро. Моё тело свело судорогой, но я избежал контрольного удара кувырком назад, через голову. Диктатор оскалил зубы и погрозил кулаком. Догонять не стал, дал возможность подняться и вновь принял бой. На сей раз мне было тяжелее сдвинуть его с места, но в какой-то момент я смог осуществить хитрый манёвр. Поднырнул под удар, прикрываясь саблей, затем кувыркнулся в сторону и полоснул лезвием по ноге. Диктатор пошатнулся и слегка покосился в сторону. Упасть ему пришлось помочь стремительным ударом обеих ног. Личинка с конечностями рухнула и вместе с ней. А Диктатор видимо на это и рассчитывал, так как гибкие ноги обхватили меня за торс и не позволили подняться. Уже через миг мерзкая туша придавливала меня всей своей массой. Лезвие палаша больно прижалась к моей гортани.

– Ты проиграешь, – убедительно пообещал Диктатор, намекая, что финал ещё не настал, – Тебе осталось не долго.

Мокрое от слизи лицо нависало над моим. Слюни брызгали прям в глаза. Мне было противно не только смотреть на него, но и говорить.

– Прими свет.

Это его предложение раздражало, но на этот раз напомнило о самом великом даре, которое только было во снах. Моё кольцо – последний резерв в этой схватке.

– Насладись тьмой ублюдок! – прорычал я сквозь плотно сжатые губы и, выкручивая кисть, надавил большим пальцем на обсидиан.

Моё искреннее желание было убраться прочь. Исчезнуть и провалиться ниже, создавая очередной уровень сна. Этого не случилось, однако тьма выдернула меня из мерзких объятий. Моё тело словно бы превратилось в дым, рассеялось и собралось вновь, но уже в стороне и в полной готовности к бою. Я бросился в атаку с неистовым криком. Вот только Диктатор тоже ведь не промах. Он, как всегда, ловко поднялся и рванул на встречу. Мы схлестнулись и повторили смертельный танец. Только теперь я был быстрее и мощнее. Тьма окутывала левую руку и придавала сил. В воздухе собиралась пыль крупными фракциями и сбивалась в облако, которое в свою очередь охватывало Диктатора чёрной сетью. Это мешало ему двигаться, но не делало менее опасным. Мне всё также не удавалось нанести смертельный удар. В конце концов мой враг даже смог разрушить созданное кольцом ограничение и удивить собственными чарами. Палаш прочертил по бетонной поверхности акведука глубокую полосу, осыпав меня осколками и брызгами жгучих искр. Я отпрыгнул и прикрылся рукой, защищая глаза. Выставил вперёд саблю, чтоб обезопаситься от внезапной атаки, но это было ни к чему. Диктатор не нападал. Всю работу за него делали эти странные осколки. Зацепившись за мою одежду они вгрызались в плоть и причиняли немыслимую боль. Мне казалось что по всему моему телу расползлись полчища термитов, каждый из которых намеревался прогрызть во мне новый тоннель. И я ничего не мог сделать. Сабля выпала из ослабевших рук, ноги перестали держать. Затем меня словно сбил автомобиль и мы вместе с ним полетели вниз. Удар, треск, тьма. Тишина.