Продолжая сидеть на подоконнике он все также смело покуривал свою сигарету. Он просто смотрел на меня, смотрел так, будто раздевал своим взглядом, медленно и никуда не спеша, он вновь делал глубокий вдох едкого дыма, медленно разрушающего его лёгкие, но казалось, это именно то, что ему было нужно, а потом, он опять переводя взгляд в мою сторону, продолжает все так же ёрзать по моему телу своими глазами, словно так и должно было быть. Он был спокоен. Ему видимо не куда было торопиться. Окно было открыто полностью, поэтому отклоняясь назад он посматривал на дорогу, посматривал, и видимо думал все ли в порядке, видимо потерял кого-то и пытался найти, а потом вновь вдыхая пары дыма, опять переводил взгляд на меня. Смотрел, откинув голову на раму окна. Он выглядел уставшим, был сбит с толку, на его лице было написано, что в последнее время он переваривал что-то настолько сложное, (это можно было даже сравнить с выражением лица для человека не понимающего математику), но при всё этом, для меня он казался все таким же свежим. Прильнув ближе к свету я полностью открыл глаза и теперь, казалась, он заметил, что я никудышный шпион. Заметил ли? Пытаюсь раздеть его взглядом. Пытаюсь зацепить. Пытаюсь намекнуть ему на то, что он мне определенно нравится, но, вместо того, чтобы отвечать взаимностью, он потушив сигарету об стекло, спрыгивает с подоконника и молча уходит. Не спеша. Медленно. Плавно, шаг за шагом я всё также продолжал смотреть на него. Как будто прощается, как будто, потом мне будет очень больно, и вместо этого - он просто уходит не обращая на меня внимания. А может я стал приведением и меня никто не может заметить, или же он просто не хочет на меня смотреть так же как смотрел пару минут назад? Или же это все было обманом, а он просто поглядывал на часы висевшившие над моей кроватью. Но зачем же? Ему явно не куда было спешить, или может он смотрел на фотографию что стояла возле моей кровати прямо на тумбочке? Наша совместная фотография. Времечко то было счастливым для нас обоих. Мне начинает казаться как постель остаётся пустой, а я всего лишь где-то место между пустотой и настоящим миром, раз за разом пробую, или просто пытаюсь, пробую на вкус его губы, пробую, и в очередной раз ощущаю это, до дюжины знакомый запах свежести и бодрости. Запах готовый к приключениям, готовый к новой жизни, но вместо того, чтобы подойти и поделиться со мной своими переживаниями, он лишь уходит прочь не сказав ни слова. Это ни могло меня не тронуть, я не мог просто так лежать, поэтому встал и поглядывал из-за угла касика прямо ему вслед. В это время, он собирал свои вещи, делал это с такой грустью, написанной на лице, что, казалось, произошло нечто ужасное. Я смотрю, как сначала чуть не в слезах, будто весь мир обрушился и показался сущим адом, а потом, уже с улыбкой, будто его вот так просто кто-то рассмешил в тишине, но, потом, уже опять ему стает не до веселья и он, все тот же он, которого я так долго буду помнить, набравшись сил просто уходит не попрощавшись. Просто уходит потерянным. Уходит и без меня.

В один из вечеров августа, собирая рюкзак, чтобы отправиться в гости к тёте, я наткнулся на записку. Шкаф был забит до отвала не только одеждой, но и всякой не используемой ерундой. Там же находилась замусоленная и скомканная бумажка, свирепо вырванная пару лет назад из моего школьного дневника. Кто бы мог подумать, что я найду её в своём шкафу, который открывается один раз в год летом? Время настало узнать, что там написано, но стрелки на часах заставляли спешить, поэтому я незамедлительно схватил рюкзак, закинул записку в карман джинсовой куртки и отправился в путь. Дорога до тёти была не близкой... Для начала мне предстояло проехать три остановки на маршрутке, затем - остановиться у автостанции и дождаться автобуса, билет на который был куплен заранее. Для этого следовало отстоять небольшую очередь, и только потом, заняв своё место, можно убивать время на что только хватит фантазии. У моей сегодняшней поезди была цель. Сегодня тётя планировала устроить праздник в честь своего дня рождения, поэтому накануне попросила меня приглядеть за своим сыном, которому уже совсем скоро стукнет шестнадцать. Но боязнь, что он способен на всякие глупости, заставляла мать иногда прибегать к таким мерам, нежели потом бороться с последствиями его непослушанием. Этот парень, которому когда-то дали прозвище «Пьяный Марк», был по жизни весельчак и регулярно находил приключения на свою задницу. Например, он рассказывал, что написал целую книгу, которую назвал «Записи неудачника или как находить приключения с нуля». Но таким буйным он был в глазах своих друзей, а для меня всё также оставался спокойным подростком, который вместо ужина с семьёй выберет прогулку с девушкой. А что вы хотели? Современные подростки, они такие, не любят проводить время с семьёй. А почему Марк сидит дома, когда есть возможность насладиться хорошим вечером? «И это ты называешь хорошим вечером?»- спросил бы он у меня, оглядывая зал ресторана в котором все присутствующие люди были бы старше его минимум на десять лет. «Нет уж, я лучше посижу дома и посмотрю ужастик с тобой, нежели тут находиться...»- сказал бы Марк. Сев в автобус и слегка откинувшись назад, я засунул руку в карман и достал мятую страницу из старого дневника. От нетерпения моё дыхание прерывалось, а сердца стучало, словно барабан. Я был заинтригован. Наконец развернув бумажку, я увидел карандашную надпись, которая гласила… «Отцепись от меня, Влад». Этот почерк я узнал бы из тысячи. Короткое предложение написала моя бывшая одноклассница, которой я предлагал встречаться после долгих лет дружбы. Её ответ не изменился даже спустя годы, минувшие со дня, когда была накарябана и подброшена мне в рюкзак эта записка. «Что ж поделать», - подумал я. Но память о школьных временах осталась столь же чудесной. Теперь мне хотелось лишь рассмеяться и поскорее выкинуть в мусорку это послание. Приехал к тёте я уже ближе к десяти вечера, дверь мне открыл Марк со словами: - Чипсы будешь? - Кто же сможет отказаться от них? Давай, - сказал я кузену, и тот в ответ кинул мне пачку вкусняшки с моими любимыми добавками. - Как дела в школе?- продолжил разговор я. - А ты в курсе, что сейчас август? - Ах, да, сосем их головы вылетело. - Что будем смотреть?- спросил Марк, передавая мне банку газировки. К тому моменту я уже удобно устроился на диване. - На твой выбор. Закинув в рот пару штучек чипсов и запив их колой, я спросил: - Как Соня? - Что за Соня? Посмотрел он на меня совершенно незнакомым взглядом, находясь у телевизора. - Это вроде была твоя девушка. - Была... - Тогда давай выпьем за бывших... Марк поставил кассету. Развалившись на диване, мы сначала отхлебнули из только что открытых банок с газировкой, а уже потом, пропустив заставку, начали смотреть фильм, заедая сюжет чипсами. Как только солнце опустилось за горизонт, на улице начался сильный дождь. Выглянув в окно, можно было заметить, как струи воды непрерывным потоком стекают с соседских крыш, как молнии с большой скоростью ударяются об землю где-то там - далеко в лесу, как на пригород опускается густой туман, белый, похожий молоко. Жизнь, казалось, умиротворённой, неспешной. Не успел я подойти к холодильнику, чтобы взять очередную баночку колы, как раздался звонок в дверь. - Ты кого-то ждёшь?- спросил я у Марка, все ещё находясь на кухне. - Да, - откликнулся он. Всё встало на свои места. Теперь понятно, почему в комнате кузена царила идеальная чистота, а в холодильнике вместо шести бутылок колы, которые мы обычно выпивали за вечер, лежало не меньше десяти. И правда, разве мог он не воспользоваться моментом, пока никого нет дома? Но я же должен следить за ним... А разве, я, как и он, не могу воспользоваться этим моментом? Наш вечер складывался идеально. Сёма, мой лучший друг ещё со школьных времён, притащил ящик пива, и теперь, сидя дома, когда за окнами сильнейший ливень, мы обсуждали свои планы на будущее, рассказывали друг другу, как провели лето, и жаловались на то, что это прекрасное время года заканчивалось. Думаете, это всё? Наш вечер закончиться тем, что мы будем дома? Огорчу, если скажу нет? Марк опять поймал приключения на свою пятую точку... Все разошлись ближе к пяти утра, когда солнце уже виднелось где-то на горизонте, когда воздух на улице был влажен до безумия, а физиономия Марка напоминала желейного мишку. Возвращающийся ранним утром из командировки отец, сначала наорал на него, что было слышно даже наверху, а только потом отправил его отсыпаться. Идеальная чистота оставалась прежней, в холодильнике до сих пор охлаждалось не меньше десяти банок колы, но Марк, сидя на диване перед глазами отца в пьяном отчаянье что-то бормотал себе под нос.