Видалити публікацію?
Херен е'Зайен
2022-01-18 11:02:03
Кусочек из фанфа по вселенной Толкиена
Різне
Примечания: - таймлайн после войны кольца - валар (типа местные боги) и майар (их духи-помощники) обычно существуют как духи, принимать видимую, телесную форму им надо учиться. Помимо этого, если майар привязываются к своей физической оболочке, то они становятся смертными, как Гендальф (Олорин), Саруман (Курумо) и Радагаст (Айвендил). Сурон (Майрон) привязал свою душу к кольцу, за что и поплатился, когда то утопили в вулкане, так что он тоже оказался смертным _________________ Финдэ стояла перед Манве, скрестив руки за спиной, опустив голову и внимательно рассматривая землю у себя под ногами. – Они убили Курумо и Майрона, – несчастно произнесла майар, поднимая голову и смотря прямо в небесно-синие глаза своего создателя. Каждый раз, оказываясь перед его ликом, она снова начинала чувствовать себя маленьким глупеньким ребёнком. – Я знаю, – спокойно кивнул Манве. Финдэ снова опустила голову, переминаясь на месте и судорожно думая, каких слов от неё ожидают. Покаяться в чём-то? Похвастаться своими достижениями? Пожаловаться на Олорина и Авенди? Спросить о новых распоряжениях? Просто почесать языком ради заполнения тишины? – Прекрати, Ворондо, – мягко укорил своё создание великий валар, без малейших проблем видя суть, мысли и желания своего дитя. Майар ещё сильнее сжалась. Её сердце, холодное, каменное сердце, которому все единогласно приписывали полное отсутствие чувств, сжалось. Так больно, так мучительно. До неконтролируемой дрожи в конечностях. До желания согнуться, сжаться так сильно, чтобы хоть как-то унять эту боль. Крепко сжав зубы, майар всё-таки согнулся. На расширившиеся плечи упали тяжёлые карие кудри, синие глаза сменились карими, тонкие черты женского лица загрубели, становясь мужскими. С вырвавшимся со стиснутых губ всхлипом майар рухнул на колени перед креслом своего создателя, своего отца, благородного, милосердного и любящего. Ворондо. Он изгнал его из Валинора в Арду, но всё ещё называл Ворондо. Не хитрым, как называли многие, не соблазном, как называл Олорин, а верным. Как в самом начале, когда в первое своё рождение ярко-алые глаза распахнулись и доверчиво уставились на двух валар. Как когда первое созданное тело поддерживали крепкие мужские руки, под язвительные комментарии второго отца. По высоким, чётко очерченным скулам брызнули слёзы. Ворондо всхлипнул уже громче, несчастнее. Тихо прошелестели длинные одежды Манве, когда тот спустился к своему дитя, мягко опуская руку на напряжённое плечо, слегка поглаживая его, касаясь волнистых волос, ласково проводя по склонённой голове. Ворондо вцепился зубами в кулак, чтобы позорно не разрыдаться перед высшим валар. Столько веков, столько веков его никто не поддерживал, не любил и не жалел. А ведь он тоже чувствует, тоже любит и ненавидит. – Не нужно, Ворондо. Ты же знаешь, что я всегда рад тебе. И я доволен тобой. Быть может, у тебя не выходит всё, что ты пытаешься сделать, но ты уже делаешь много. Я горжусь тобой. И, уверен, Мелькор тоже тобой доволен, пусть он никогда и не скажет об этом. Майар вжался головой в колени своего создателя, замирая. Тяжёлая рука Манве чувствовалась такой родной и надёжной... Ворондо замер, когда едва ощутимыми касаниями с его щёк стёрли слёзы. Он снова чувствовал себя маленьким, глупым духом, неумелым, беззащитным и зависимым от старших, и остро ненавидел и любил это чувство.
1
109