Спустя полчаса они с Чонгуком уже сидели в небольшой закусочной, недавно открывшейся на окраине города, и вопреки его словам, интерьер был вполне презентабельным, так же, как и меню, и, от души налопавшись сочных говяжьих котлет с картошкой фри и щедро залив все это убийственно калорийное безобразие литром колы, Розэ почувствовала себя абсолютно счастливой, и теперь украдкой наблюдала за Чонгуком, который ел за троих и приговорил уже пятый бургер, в то время как она осилила только три.

Но у ее дяди всегда был отменный аппетит, и, с улыбкой наблюдая за ним из-под ресниц, Розэ думала, что если они с ним и умрут, то только от переедания.

На самом деле, Чонгук не был ее родным дядей. Но он... был кем-то намного большим, чем родственник.

Давний друг и напарник ее отца, он давно уже стал частью их семьи и... Ее души.

Самой важной и неотъемлемой ее частью.

Ему было тридцать, ей --- восемнадцать, но он понимал ее порой лучше, чем родной отец, и именно к нему она бежала, когда ей было больно и плохо, зная, что он никогда ее не осудит, не станет читать нотации и нудные морализаторские лекции, а всегда поможет и постарается понять, зачастую даже идя наперекор Джину и прикрывая ее перед ним.

Вот и сейчас, без слов поняв, что ей нужно, он потащил ее гулять, несмотря на запрет отца, чтоб помочь развеяться и разгрузить голову, и еда, конечно, была всего лишь предлогом.

На самом деле, Розэ давно уже стала зависима от их встреч, разговоров и долгих объятий, и ей было абсолютно неважно, где она находится, лишь бы только... с ним.

А Чонгук, даже не подозревая обо всех тех мыслях, что беспокойно гудели в хорошенькой светлой головке его подопечной, тем временем нацелился уже на шестой бургер, и Розэ, не выдержав, со смехом заметила:

--- По-моему, тебе уже хватит, иначе, боюсь, что после уничтожения этой несчастной котлеты ты точно лопнешь.

Но Чонгук, услышав ее слова, лишь выгнул бровь, тут же восприняв это, как вызов, и, смерив девушку насмешливым взглядом, потянулся за смиренно ожидающим своей участи бургером, усмехнувшись и самодовольно заявив:

--- Детка, у тебя есть безумно раздражающая привычка меня недооценивать. Неужели за столько лет ты до сих пор меня не знаешь?

Розэ тихонько фыркнула, закатив глаза, и с улыбкой проворчала:

--- Да знаю я, знаю... ты у нас нереально опасный коммандос, гроза врагов и бич южных морей... и, вижу, разубеждать тебя бесполезно, так что ешь, раз такой рисковый. К тому же, мой отец же прекрасно обойдется и без напарника. Действительно, зачем он ему?

Темные глаза напротив сверкнули лукавым блеском, и с другого края стола прозвучало насмешливо теплое и покровительственное, но сказанное тоном, который Розэ просто терпеть не могла:

---- Чтоб присматривать за одной вертлявой мелочью, которая вечно встряет в неприятности и жалуется почему-то мне, а не своему всемогущему папочке, и я потом вынужден вытаскивать оттуда ее милую попку.

Услышав это самодовольное заявление, Розэ возмущённо ахнула и метнула в хитро ухмыляющегося Чонгука такой же возмущенный взгляд, а потом ещё и хлеб, надеясь попасть в его нахальную физиономию. Но он лишь рассмеялся, с лёгкостью увернувшись от ее снаряда, и, перегнувшись через стол, протянул руку и мягко сжал ее хрупкую ладошку, с нежностью глядя на нее.

--- Не за что, малышка. Мне не трудно. И я тоже тебя люблю.

Сердце девушки споткнулось от его тихих слов и ласкового взгляда, на мгновение перестав биться, а затем зачастило, сбиваясь с привычного ритма и все больше ускоряясь, и она утонула в теплых карих глазах напротив, чувствуя, что беспомощно тонет в нем, а весь мир вокруг словно исчез, оставив их двоих наедине друг с другом.

Розэ так давно и так отчаянно мечтала, чтоб он сказал ей это при совсем других обстоятельствах...

Но, понимая, что эти слова значили для Чонгука совсем не то, что ей хотелось бы, девушка лишь рвано выдохнула, отводя взгляд, и медленно вытащила свою руку из-под его широкой теплой ладони.

Ей на секунду почудился его едва слышный вздох, но она решила, что ей просто показалось, и, кивнув на тарелку, проворчала:

--- Ладно, тогда доедай и поехали отсюда.

А потом они ещё долго катались по ночному городу, а, вернувшись домой, завалились на диван в гостиной и уткнулись в телевизор, совершенно не вникая в то, что происходило на экране и просто наслаждаясь обществом друг друга и проведенным вместе временем.

Розэ, как всегда, заснула первой, пригревшись у Чонгука под боком, и смутно помнила пробившееся сквозь сон ощущение крепких горячих рук, несущих ее в спальню уже ближе к рассвету, и почти невесомый поцелуй в висок вместе с тихим шепотом:

--- Спи спокойно, котенок.

И хоть Чонгук ушел до того, как она проснулась, не попрощавшись, но с губ Розэ весь следующий день не сходила мечтательная улыбка, и ее не покидало фантомное ощущение этих крепких объятий, в которых она всегда чувствовала себя дома, ведь объятия Чонгука были для нее... самым безопасным местом на земле.