Rnoto
2021-11-04 11:55:21
О конкурсе (3-ий этап)
Новини, Різне
Здравствуйте!
Третий этап в Конкурсе персонажей (https://www.surgebook.com/RKrauze/book/konkurs-personazhey) от Р. Краузе уже позади! На этот раз нужно было в зарисовке каким-то образом завести своего героя в... питейное заведение. Получилось местами весело, местами не очень, но, в целом, опыт, как и всегда, интересный.
"В нос била неприятная смесь запахов алкоголя, сырости, пота и плесени, а в уши тем временем лилась сквозь потолок приглушённая задорная мелодия духовых и струнных — там, наверху, ночное веселье шло полным ходом, а здесь, в подвале таверны, было на удивление безмолвно и мрачно. Оно и немудрено: не каждый день узнаёшь, что глава банды, на которого вы все полагались, как на отца родного, ворует у своих же. Андреас сидел на ящике молча, скрестив руки на груди. Ему незачем было говорить, бумаги сами говорили за него.
Принц за последние несколько месяцев расставил все фигуры, как надо, дёрнул за все ниточки, выложил на стол все нужные тузы. Пьеса доживала свой последний, кульминационный акт. Оставалось только наблюдать. Фредерик с Гарольдом тоже сидели ровно без страха и волнения.
— Поверить не могу, Жила, — рассеянно бормотал длинный поджарый парень с прозвищем Постовой, разглядывая разложенные на столе бумаги. «Постовой» — потому что однажды умудрился простоять без сна и отдыха двое суток на шухере, к нему за это в банде относились с большим почтением. — Это ж, мать твою, сколько золота!.. За дело с пастушьими псами ты принёс двадцать тысяч тез, в то время как по договору нам выплатили двадцать шесть.
— Шесть штук золотом — не многовато ли для простого «процентика руководителю», а, Жила? — утробно прохрипел из угла Ряба, по-зверски прищурившись, как голодная лисица. Его так красноречиво звали за бугристую кожу лица — издержки пубертата. Жестоко, но преступные клички порою ничуть не милосерднее детских. Не дождавшись ответа, он обратился к Постовому: — что ещё?
— Тут много ещё по мелочи, почти с каждого контракта… — спокойным и тихим голосом продолжал Постовой, перебирая документы.
— Пи*дец. Да мы бы так давно тут уже все в цацках ходили.
— Жила, — Постовой посмотрел на главаря с серьёзным лицом, всё так же не выражая гнева. — Пожалуйста, объяснись.
Жила, выставленный на суд, выслушивал обвинения без пререканий, не оборачиваясь на Андреаса, хотя он-то и был тем, кто принёс компромат. «Жила» было сокращением от помпезного «Золотая Жила». Он всегда умел находить деньги, даже когда казалось, что чёрная полоса превращалась в чёрную пропасть, он был спасителем и путеводителем. Однако вот такого применения его талантов не ожидал никто. Он держался уверенно, как и подобает лидеру, и в ответ на всё сказанное обронил лишь ледяное:
— Это ложь. Вы скорее поверите какому-то новичку, приволокшему х*р знает что, чем мне?
В подвале повисла гробовая тишина, ком в горле встал у всех, и долетающий сверху шум кутил и музыкантов в эту минуту показался донельзя неуместным.
— Как бы не так, — встрял Кречет, когда на Андреаса начали один за одним перебрасываться подозрительные взгляды, и голос его клином разрезал гнетущее молчание. — Мы это у тебя дома нашли, Жила. К тому же, там все печати. Их не так-то просто подделать.
Стулья и ящики ахнули со скрипом. Сейчас в словах Кречета было трудно сомневаться. Он был великолепным домушником, с талантом вскрывать замки и острым орлиным зрением; для «орла», он, правда, ростом не вышел, так что обошёлся птицей помельче. Андреас правильно сделал, что выбрал в тайные союзники именно его. Рассудительного Постового было бы сложно сбить с пути, а Ряба был слишком болтлив. Кречет же сочетал в себе горячность и умение держать язык за зубами.
— Листай дальше, — с деланной беззаботностью посоветовал он, и Постовой послушался, снова склоняясь над столом.
Андреас облизнул губы. Даже порядок бумаг в папке был выверен заранее — спасибо смекалке Фредерика. Он оставил самое сладкое на потом. Постовой изменился в лице, нахмурившись:
— За похищение Лауры Кирстен мы получили одиннадцать тысяч тез. Ты говорил, Жила, что они срезали девятку за её сломанные пальцы и выбитый зуб. А на деле… Срезали только одну тысячу. За дело с перепродажей породистых коней нам заплатили тридцать тысяч. Но ты принёс нам двадцать, потому что одна лошадь якобы у нас сбежала… Это серьёзно, Жила. И печати действительно здесь. И подписи. И почему мы не потребовали от тебя документы раньше?
Банда взорвалась возмущениями, загудела, как пчелиный улей.
— Ах ты!.. — зашипел Жила и соизволил обернуться-таки на Андреаса. Его глаза были дикими, разъярёнными, почти бешеными, нижнюю челюсть перекосило от скрежетания зубами.
Принц едва заметно улыбнулся в ответ с некоторой долей сочувствия. Он понимал чувства Жилы. В отличие от первых обвинений, последние два были действительно кропотливо сфабрикованной ложью, основанной на тщательном анализе фактов. Только кто теперь ему поверил бы?
— Вступая сюда, мы не рассчитывали на крысу, — наконец, заговорил Андреас, поднимаясь со своего места. Жила уже был поставлен на колени и окружён кровожадными речами, сулящими жестокую расправу. — Но я рад, что в итоге всё выяснилось, мужики.
— Голосую, — Кречет положил ладонь ему на плечо, — за нового главу. Если так подумать, Рей-Рей, хоть и пробыл у нас недолго, принёс нам кучу денег, не раз спасал нам шкуры и всегда знал, что делать. Я считаю, хотя бы испытательный срок он заслужил.
Предложение домушника встретили с овациями. Андреас с чуть ощутимым сожалением покосился на Кречета. Одарённый, харизматичный парень, доверие которого было даже жаль обманывать — ведь многие ситуации со «спасением шкур» тоже были постановкой. Всё было предрешено и пришло к единственно возможному финалу. Занавес.
Пока члены банды вокруг шумели, Андреас смотрел на бывшего лидера сверху вниз с каменным лицом. Идеальный план сработал идеально, без сучка и задоринки. А принц чувствовал жалкие капли от того удовлетворения, которого он ожидал. В нём бились отвращение и понимание, гнев и трепет. Он презирал этих выпавших из социальных норм людей, но не мог заставить себя оставаться равнодушным к их судьбам после столь близкого знакомства. Жила глядел злобно, ощерившись, как волк в капкане, протыкал насквозь своими умными глазами и, казалось, обо всём догадывался.
Внезапно взгляд его помутнел, и далее всё произошло быстро. Он всё тем же загнанным волком рванулся вперёд, словно смирившись с тем, что ему не спастись, но решив унести с собой хотя бы одного охотника, и полоснул вытащенным из сапога ножом. Рёбрам принца неплохо бы досталось, если бы не Фредерик, вовремя его оттолкнувший. Жилу прижали окончательно, выбивая из руки оружие, а Фред опустился на пол, зажимая ладонью кровоточащий бок. Андреас отреагировал быстро и, присев на одно колено, с размаха всадил свой кинжал в лежащую кисть Жилы. Тот взвыл от боли, а потом зарычал от досады и физических страданий.
Гарольд и Кречет подхватили раненого и понесли наверх. Принц, остатки банды и бывший её глава остались в мрачной атмосфере грядущих разборок. Для Жилы совершенно точно протекали последние минуты, пролитая кровь лучшего друга стёрла все сомнения Андреаса. Все ждали его указаний. Он теперь здесь правил бал. Перед тем, как произнести роковые слова, он, всё так же не вынимая клинок из ладони Жилы, склонился к его уху и промолвил едва слышно:
— Если тебя это утешит, ты умираешь во благо страны.
Жила усмехнулся ядовито, проткнул напоследок ещё раз своими хитрыми глазами и сумел взять реванш хотя бы в паре очков:
— Так и знал, что что-то с тобой не так, Рей-Рей. Только вот кого ты сейчас успокаиваешь: меня или себя?
Андреас отвернулся от него как-то слишком стремительно, вырвал кинжал как-то слишком резко и пошёл к лестнице как-то слишком спешно. Он обернулся лишь у самой двери:
— Пусть умрёт быстро.
Это всё, что он мог предложить Жиле.
Когда он поднялся в одну из комнат для постояльцев на втором этаже таверны, то застал Фредерика уже перебинтованным на кровати, Гарольда и Кречета — беспокойно мечущихся рядом, а хозяина заведения Блэйза — обеспокоенно вздыхающим и собирающим медицинские принадлежности обратно в ящичек. Жизни Фреда ничего не угрожало. Он сел на постель друга, рассыпаясь в сумбурных извинениях и благодарностях, а Блэйзу на выходе внушительно и кратко заявил: «Теперь тебя крышую я».
Фредерик, приняв все извинения, благодарности и похвалы, изъявил желание отдохнуть в одиночестве, так что в итоге все очутились в нижнем зале таверны. Андреас предложил Кречету должность заместителя — тоже не столько из любви, сколько из расчёта. Кречет признался, что на это и надеялся и, тем не менее, на радостях крепко обнял своего нового начальника. Принц ответил на этот жест с надлежащей искренностью — всё-таки Кречет был не самым плохим парнем. Не будь он отпетым преступником, подружились бы.
Кречета и всю банду он отправил разбираться с трупом и отдыхать. Андреас честно надеялся, что его приказ выполнили и Жила уже был трупом.
Гарольд на волне приподнятого настроения предложил отметить великие свершения, и они с принцем уселись за дальний столик у окна, заказав несколько бутылок всякой выпивки. Само собой, «теперешним покровителям» Блэйз, в словах которого отражалось то, что он относится к изменившимся порядкам с уважением, а в глазах — то, как ему всё это надоело, предоставлял напитки бесплатно. В итоге приподнятое настроение оказалось лишь фасадом, друзья опрокидывали в себя кружку за кружкой за каким-то бессмысленным разговором, а перед глазами стояла недавняя кровавая драма. Думали ли они о том, что им придётся столкнуться с таким, когда так амбициозно решили вливаться в криминальный мир?
Когда и эта тухлая беседа начала сходить на нет, в зале вдруг послышалось усиленное верещание. Засуетился около стойки и Блэйз — и, по совести говоря, сделал это куда более чистосердечно, чем ранее с Гарольдом и Андреасом.
— Брат Феликс! Божечки, какой приятный сюрприз! — расплылся в улыбке хозяин таверны, а посетители наперебой стали предлагать вошедшему выпивку и свою всеобъемлющую любовь.
Это был местный священник, мальчишка лет семнадцати с юным лицом и старческими, черепашьими глазами. Он, с малых лет от нужды вынужденный начать вести взрослую жизнь, работал в храме за десятерых, помогал всем без исключения и за то был обожаем всеми без исключения. Он почти не позволял себе отдыхать. Видимо, сегодня как раз было исключение.
Окружённый толпой весёлых гуляк парнишка стушевался, не зная, кому и ответить. Зрелище было уморительное и жалобное одновременно.
— Может, спасти пацана? — предложил Андреас, глядя на столпотворение и сидя вполоборота. — Он на грани истерики.
— Хочешь отвести душу геройством? — выпалил Гарольд самую откровенную вещь за последние полчаса, и им обоим стало легче дышать, как будто это и было нужно. — Погоди, я разберусь.
Гарольд подплыл к сборищу стройным лебедем и запел нежным соловьём. Несмотря на то, что нижняя половина его лица всегда была скрыта и улыбкой он орудовать не мог, свои лучезарные глаза и звонкий голос он использовал так умело и тонко, что умудрялся очаровывать других даже с нехваткой средств. Какие-то пара минут — и любвеобильные пьяные стервятники выпустили свою добычу, которую Гарольд под ручку привёл за их с принцем уединённый столик.
— Спасибо! — вполголоса, почти плача, поблагодарил их священник. — Да озарит вас справедливость Нейертидуса.
— Что Вы, что Вы, — пропел Гарольд, пододвигая к юноше так кстати принесённую Блэйзом третью кружку.
— Угощайтесь, брат Феликс, — подхватил принц, умилённо улыбаясь. — Это самое малое, чем мы можем отплатить Вам за Ваш неустанный труд на благо нашего города.
— Ой… — замялся паренёк, прикрывая от смущения щёки ладонями. — Не стоило.
Но выпивку он всё же принял. И не одну кружку. Мальчишка легко поддержал разговор, оказался на удивление остёр на язык и проницателен. Хотя, конечно, это не мешало его добродетелям, которые так старательно восхваляла округа: услышав о раненом друге, он с готовностью предложил помощь. Сил у него осталось немного, но хорошее благословение на ускорение выздоровления он мог дать. Грех было отказываться. К тому же, перед Фредериком было до сих пор стыдно. Андреас не нашёл в себе моральных сил снова подняться наверх и увидеть бледного лучшего друга, лежащего в бинтах, поэтому двое его собутыльников оставили его в одиночестве.
Оставшись наедине с собой, принц, сгорбившись, уронил висок на окно, за которым не было в ночи видно ничего, кроме мотылька, бьющегося о невидимую преграду. Глупое насекомое, летящее на огонь не щадя жизни. Андреас наблюдал за ним, как приклеенный, сквозь песни и шипение алкоголя улавливая звук удара бабочки об оконное стекло. Если он сейчас откроет окно, то мотылёк влетит внутрь и обязательно долетит до какой-нибудь свечи и сгорит. Не откроет — насекомое, скорее всего, переживёт ещё хотя бы одну ночь.
У принца перед глазами стоял прощальный взгляд Жилы. Ещё живого, наполненного эмоциями, сумевшего проиграть с очевидным достоинством. Андреас в течение месяцев открывал для него окно, поэтапно, неспеша, щеколду за щеколдой, ставню за ставней… и сегодня он долетел до своей свечи. Принц всё так хладнокровно рассчитал, но теперь его руки дрожали, и явно не от пива. Такова участь власть предержащих — расставлять свечи и окна для мотыльков? Так себе привилегия.
Он просидел в этом положении невозможно долго, сам не зная, успел ли он задремать или пробыл в сознании всё время.
Его привёл в чувства подзатыльник. Смачный такой, на который явно не пожалели чувств.
— Какого?.. — вскинув голову и потирая ушибленное место, он увидел Фредерика. Кстати, выглядевшего гораздо лучше благодаря святому благословению. Только вот он отчего-то был недоволен: бирюзовые, как тёплое море, глаза метали молнии, а поджатые губы не предвещали ничего хорошего. Гарольд стоял чуть позади, тоже, походу, слегка поколоченный, и вид у него был виноватый, как у нашкодившей собаки. В окно заглядывало зарево рассвета, таверна была почти пустой, и Блэйз не без усталости протирал стаканы и из любопытства косился на троицу одним глазом.
Лучший друг молча протянул принцу маленькую записку. На ней была всего одна фраза: «Вы выглядите богатыми, так что мне не стыдно».
— И что это значит? — плохо соображая, осоловелым взглядом Андреас пытался сфокусироваться на лице Фредерика.
— А то, солнышко моё, — обманчиво мило отвечал Фред, — что когда этот масочник, — он указал большим пальцем на хнычущего Гарольда, — умудрился заснуть, ваш священник нас обокрал! Семь тысяч четыреста пятнадцать тез! Повезло ещё, что у меня хватает ума делать заначки, а то бы остались совсем без штанов.
Обворовали почти на семь с половиной тысяч золотых… Андреас, глянув на записку ещё раз, расхохотался во весь голос, пряча лицо в ладонях. Он смеялся долго, до слёз и боли в животе.
— «Не стыдно», значит, — протянул он, тяжело дыша и успокаиваясь. — Даже зависть берёт, — тихо добавил принц, усмехаясь без прежнего веселья. — Хрен с ним, дружище, он знает, куда с пользой пустить эти деньги".
М-да, вот вам и будущий настоятель дворцового храма.
(´･ᴗ･ ` )
Что ж, всем было нелегко...
Спасибо за внимание, любите деньги, если хотите, и помните, что не в них счастье (наверное)!
